Рождество в кошачьем кафе | страница 43



Когда в самый разгар обеденной суеты Мин зевнула, потянулась и легко спрыгнула со своей платформы, в кафе наступила неестественная тишина. Посетители умолкли, глядя, как она не спеша проходит по залу.

– Какая грация! – восхитилась одна из дам, когда Мин прошла мимо ее столика. Вспыхнув, я отвернулась от них и с возмущением уставилась в окно.


Вся неделя прошла в том же духе. Я словно находила какое-то извращенное удовольствие, почти не покидая кафе, где меня совершенно игнорировали, тогда как Мин щедро одаривали похвалами и вниманием. Каждый комплимент, которым удостаивали Мин, подкреплял мою уверенность, что она нарочно старается таким способом оттереть меня и стать главной достопримечательностью нашего кафе. Котята, однако, продолжали вести себя так же, как и всегда, как будто ничего не изменилось: играли со своими игрушками, дремали или, как Эдди, пытались утащить со стола лакомые кусочки. Парди стала пропадать на улице дольше обычного, но она и всегда была независимее остальных сестер и брата, так что ее прогулки вряд ли можно было счесть поводом для беспокойства. Казалось, будто котята и не заметили, что атмосфера в кафе поменялась и нас с ними словно низвели до роли статистов, окружавших несравненную и великолепную Мин.

Меня по-прежнему возмущало поведение моих котят, которые приняли мою соперницу в нашу семью, но женская гордость заставляла меня скрывать от них эти чувства. Хотя я старалась не показывать свою злость, я сознавала, что стала вести себя с котятами по-иному. На первый взгляд почти ничего вроде бы не изменилось, но я почти перестала ласкать их. Если я замечала, как котенок старается вылизать какое-нибудь труднодоступное пятнышко между лопатками, я больше не подходила к нему, чтобы помочь; а если мы встречались взглядом в кафе, я больше не подмигивала им с любовью. Мне неосознанно хотелось наказать их, и когда мне становилось особенно жаль себя, я обиженно говорила себе, что если они не замечают, что я стала вести себя иначе, значит, им все равно.

К концу недели мое раздражение от того, что котята не замечают, что наша жизнь стала другой, совсем меня доконало. Я безумно устала от постоянных усилий сохранить самообладание. И в пятницу утром, когда Эдди запрыгнул рядом со мной на подушку, внутри меня словно что-то сломалось.

До того, как в кафе появилась Мин, я никогда не отказывалась разделить свою подушку с Эдди. И остальные котята, когда они были совсем маленькими, тоже любили забраться сюда на подоконник и прижаться ко мне в поисках тепла и защиты. Со временем они переросли эту привычку – все, кроме Эдди, который, казалось, усиленно сопротивлялся таким переменам и не хотел разрывать сохранявшуюся между нами близость. Но на этот раз я восприняла соседство с Эдди как посягательство на мою территорию. Когда он запрыгнул рядом со мной на подушку, сердце мое не наполнила, как раньше, волна нежности; вместо этого я почувствовала вспышку ярости оттого, что кто-то вторгся в мое личное пространство. Я зашипела на него, сердито и угрожающе, изливая всю злобу, накопившуюся с тех пор, как Мин впервые появилась у нас в кафе.