– Если мы заметим, что ей как-то неуютно, надо будет отнести ее наверх, – продолжала Дебби, – а Боу тогда поместить в его переноску. Нельзя, чтобы он ее напугал.
– О, надеюсь, это не понадобится, – беззаботно ответила Линда, надевая через голову свой фирменный передник и стараясь не встречаться взглядом с Дебби. Я вспомнила, как выглядит теперь переноска Боу, и подумала, что ею нельзя будет воспользоваться, пока Линда не уберет оттуда все свои покупки. Линда подошла к кошачьему дереву и приветливо улыбнулась Мин. – К тому же я уверена, что посетители полюбят ее.
Котята один за другим спустились из квартиры. Парди устремилась прямиком к кошачьей дверце, а остальные разбежались по кафе, преследуя друг друга между столиками, потираясь мордочками о ножки стульев или гоняя по полу игрушки, прежде чем занять свои обычные места в зале. Даже обычно робкая Мейзи казалась невозмутимой и резво запрыгнула на гамак на кошачьем дереве, подвешенный прямо под платформой, на которой возлежала Мин.
Как и предсказала Линда, первые посетители нашего кафе тут же устремились к кошачьему дереву, чтобы поближе полюбоваться Мин. Линда, улыбаясь, проводила их к ближайшему столику, объяснив, что Мин – «новое прибавление в семействе Молли». Посетители, пожилая пара, которые были нашими постоянными клиентами, выбирали обычно столик у окна, рядом со мной. В этот раз, однако, они не сводили глаз с Мин, так что даже едва заглянули в меню.
– Какая шикарная кошка! – воскликнула дама.
– Такая изящная, – согласился ее спутник.
Со своего подоконника я посматривала на Мин, надеясь обнаружить у нее хоть какие-то признаки стресса или хотя бы неудовольствия от того, что в зале становится все больше людей. Перед самым обедом в кафе вошла целая группа нагруженных покупками туристов, которые громко разговаривали друг с другом и всячески шумели. Пока Линда суетилась вокруг них, сдвигая вместе столы и стулья, я не отрываясь смотрела на Мин; уж это-то должно было вывести ее из равновесия. Но она по-прежнему спокойно возлежала на своей платформе, слегка прикрыв глаза и вытянув переднюю лапу. Не обращая внимания на суету вокруг, Мин неторопливо вылизывала свои стройные лапки.
День подходил к концу, и мне казалось, будто я, на своей подушке в эркере, стала невидимой. Гул голосов и стук приборов о тарелки прерывались вздохом восхищения, стоило только Мин пошевелиться. Линда задерживалась у столиков, с упоением рассказывая все о Мин каждому новому посетителю. Я заметила, что раз от разу история эта расцвечивается все новыми подробностями, так что к концу дня Мин фигурировала в ней уже как жертва домашнего насилия, которую спасла лично Линда, с большим риском для себя и для Мин. Посетители доверчиво проглатывали все эти басни и только охали и ахали, слушая историю Линды.
