— Всё. Балдахин уже установлен, и последний из музыкантов, ван дён Эден, уже здесь.
Дверь отворилась, и ван дён Эден осторожно просунул в комнату седую голову:
— На колокольне Святого Ремигия пробило девять. Мой певец в порядке?
— Да. — Придворный капельмейстер посмотрел на потолок так, словно это было небо.
Затем он снял внука со стола, где его подвергли процедуре одевания, сунул трепыхающийся свёрток под мышку и отнёс его в другое помещение, освещённое только дрожащим пламенем стоявших на пюпитре свечей.
Сидевшие кругом музыканты хотели было привстать, но придворный капельмейстер жестом остановил их:
— Тихо! Тихо! Ван дён Эден, спрячьте-ка младенца под рояль, чтобы он потом вылез оттуда, как карлик из паштета...
Людвиг даже закряхтел от удовольствия:
— Вот именно! Как карлик из паштета!
— Заткнёшься ты или нет, неслух ты эдакий!
— Ну, пойдём-пойдём. — Ван дён Эден положил Людвига под рояль.
Придворный капельмейстер вопросительно взглянул на музыкантов... Риз, Ридель, Хавек и Филипп Саломон, игравший сегодня вторую скрипку.
— Гусей, Бельдеровски, Вальтер... вы также готовы?
Оба альтиста и виолончелист дружно кивнули в ответ.
— Тогда... Иоганн, осторожно приоткрой дверь комнаты Магдалены. Внимание!.. — Придворный капельмейстер, словно произносящий заклинание волшебник, вскинул руки. — Начальный аккорд!
Смычки вздрогнули, виолончелист склонился над своим инструментом.
Через минуту парадно одетая госпожа Магдалена вышла из своей комнаты и невольно зажмурилась — уж больно ярким было пламя свечей.
Иоганн ван Бетховен подвёл её к почётному месту под балдахином.
— Завтра день святой Магдалены, и батюшка пожелал, чтобы в твои именины мы особенно хорошо сыграли и спели. Ведь завтра мы будем петь, Магдалена. На музыку Стамица[1].
Придворный капельмейстер, не переставая дирижировать, повернулся к ним:
— Разумеется, для таких целей разумно было бы обзавестись собственным домашним композитором, но мы, Бетховены, к сожалению, ничего не смыслим в сочинении музыки. Это, бесспорно, наш семейный недостаток, и тут уж ничего не поделаешь.
Госпожа Магдалена стояла с отрешённым видом до тех пор, пока не отзвучал последний такт. Затем она низко поклонилась музыкантам:
— Огромное спасибо.
Музыканты молча склонили головы, убрали ноты с пюпитров и составили их в круг, оставляющий проход для госпожи Магдалены. В середине придворный капельмейстер поставил скамейку для ног.
«А это ещё зачем?» — подумала Магдалена. Придворные певицы — обе они носили фамилию Саломон — лишь загадочно улыбнулись.
