Где-то в желудке скрутилась раскалённая спираль, от которой с каждой секундой становилось все жарче.
Дайрен приподнял бровь, склонив голову на бок. В глазах светились насмешливые искры.
— Уверена? — иронично спросил он.
Расстегнула еще одну пуговицу, потом еще одну, не обращая внимание на насмешку.
— Я не буду этого делать, — упрямо процедила я, стараясь не смотреть в его колдовские глаза, словно они могут меня загипнотизировать.
— А что ты будешь делать? — склонив голову на бок, полюбопытствовал он. — Может, закричишь? Как думаешь, — в этот момент он вдруг схватил меня за запястья и притянул к себе, склонившись к уху, — как быстро всем станет понятно, что ты никакая не фуриянка, а совсем даже наоборот?..
Горячее дыхание обжигало, вызывая в теле предательскую дрожь, а слова стегали не хуже кнута. Получалось что-то вроде контрастного душа, когда после горячей воды на тебя тебя текут ледяные струи. Но, стоит выключить воду совсем, как становится еще жарче.
Я резко дернула полы его рубашки в стороны. Почти с яростью. Радуясь, что там осталась пара не расстегнутых пуговиц, которые теперь с треском разлетелись в стороны.
Дайрен улыбнулся.
— Страстный цветочек, — протянул он, вглядываясь в меня на расстоянии каких-нибудь пары сантиметров.
Дыхание… голос… тепло его тела.
Все это проникало в мою кровь слишком быстро. Сгущало воздух. Отравляло.
Я проглотила ком, застрявший в гортани, и через силу процедила:
— Неужели ты меня просто изнасилуешь?
Рыцарь склонил голову набок и прищурился.
— Просто, сложно… Тебе есть до этого дело?
Кровь ударила виски.
— Так и быть, я постараюсь быть нежным, — с жесткой улыбкой проговорил он, скользнув пальцами по предплечьям вверх. К плечам, ключицам и шее. Обхватил, погладив большими пальцами линию подбородка, и цинично протянул, заглянув глубоко в глаза: — Но ничего не могу обещать. В день скорпиона приветствуется жестокость.
— Ты отвратителен, — проговорила я в ответ, стараясь не смотреть на него. Потому что несмотря на все слова, что он говорил, таяла от болезненно-нежных прикосновений. Кожа будто исчезала вовсе, и я чувствовала горячие руки на собственных мышцах. В костях. В сердце.
— Я знаю, — тихо ответил он, и, не успела я нахмурится, попытавшись понять, что он имел в виду, как мужчина резко притянул меня к себе, усадив сверху, и впился в мои губы.
Подол платья задрался, а затем аккуратно разлегся вокруг нас полукругом. Скрывая, как близко я прижалась к его бедрам, как обхватила ногами, сжимая почти конвульсивно. С каким-то пьянящим страхом чувствуя напряженную твердость рядом со своими трусиками.
