Звонкий смех прокатился по аллее, зацепляя все вокруг, как ветер, несущий с собой волну пыли и сухой листвы. Пачкая, заражая отравой. И вот уже кольцо рыцарей вокруг нас смеется, как и тройка новичков из чернокрылых. Только Дайрен и Нериэнта напрчженно молчат. Первый — не отрывая от меня какого-то окаменевшего взгляда, а вторая — словно нарочно отвернувшись в другую сторону.
— Ладно, — после некоторой паузы вновь раздался голос царицы. — Пора с этим завязывать.
Она резко двинулась ко мне, схватила, развернув к себе спиной и…
— Стой! — крикнул Дайрен, приближаясь к нам.
Царица нахмурилась, но замерла. Нери дернула головой, подняла руку, словно хотела остановить его, но так ничего и не сказала, опустив ее обратно.
— Не делай этого, — глухо проговорил мужчина.
Элеандора растянула губы.
— Значит, все-таки жалко тебе твою куколку, да? — с неприязнью проговорила она. — Да-да, естественно я знаю, что она была твоей каури.
Всплеснула рукой, и в ту же секунду рыцари вокруг нее расступились, позволяя пройти Дайрену.
— И чем ты оправдаешься, мой первый рыцарь? Может, готовил мне подарок? Хотел сделать сюрприз?
Она подошла к нему вплотную и зарылась рукой в его волосах на затылке. Притянула к себе и прорычала в губы:
— Ты — мой, помнишь об этом?
— Помню, царица, — глухо проговорил он, не двигаясь. Будто превратившись в одну из каменных статуй.
— Тогда, так и быть, можешь подойти попрощаться. В качестве исключения. А затем твоя куколка умрет, — закончила царица и отошла в сторону, сложив руки на груди.
Дайрен остался стоять на месте. Его взгляд был устремлён куда-то сквозь меня, и я вообще не была уверена в том, что он меня видит. Одна его рука легла на рукоять кинжала, вторая сжалась в кулак.
Больше всего на свете мне хотелось крикнуть ему: "Не делай глупостей!"
Но создавалось впечатление, что он вообще не понимает, где находится. В льдистых радужках я видела блеск глаз другого человека. Незнакомого. Непривычного. Словно он вдруг резко забыл, кем является. Забыл, что вокруг — толпа фурий вместе с самой царицей. И я боялась, что он вот-вот сотворит нечто непоправимое.
Меня уже не спасти. Я чувствовала это каждым миллиметром кожи, понимала не умом, а телом. Как животное чует в воздухе аромат собственной смерти.
Но мне не хотелось, чтобы вместе со мной погибал и он. Дайрену незачем терять собственную, устоявшуюся жизнь, когда у меня все равно нет даже шанса на спасение.
А потому я подошла к нему ближе и осторожно коснулась рукой его груди. Будто пытаясь пробудить случайно затерявшегося во снах ребенка.
