Плотоядный смешок | страница 3
— Я частный сыщик.
— Хорошо, — сказал Джеймс Дрейк. — Не думаю, что у нас когда-нибудь такоовой присутствовал. Мэнни, можешь для разнообразия получить действительно правдивую информацию, если в следующий раз опять будешь описывать крутого парня.
— Не от меня, — быстро сказал Бартрам.
Трамбуль нахмурился:
— Если не возражаете, джентльмены, оставьте право задавать вопросы мне, как назначенному «поджаривателю». Мистер Бартрам, вы говорите о случаях, когда вам удаётся принести удовлетворение. Так бывает всегда?
— Бывают ситуации, вызывающие сомнения, — сказал Бартрам. — Фактически этим вечером я хотел бы поговорить с вами относительно одного случая, который оказался особенно сомнителен. Может даже случиться так, что один из вас сможет оказаться полезным. Имея именно это в виду, я, как только изучил детали вашей организации, попросил, чтобы мой добрый друг, Джефф Авалон, пригласил меня на встречу. Он откликнулся, чему я очень рад.
— Действительно ли вы готовы обсуждать это сомнительное дело, которое то ли принесло, то ли не принесло удовлетворение вашему клиенту?
— Да, если вы не против.
Трамбуль осмотрелся в поисках признаков инакомыслия. Не отрывая от Бартрама внимательного взгляда своих немного выпученных глаз, Гонсало сказал: «Мы можем задавать вопросы по ходу?» Быстрыми и чрезвычайно экономными штрихами он рассеянно рисовал на свободном участке меню шарж на Бартрама. Рисунку надлежало присоединиться к другим, которые во множестве висели на стене, увековечивая собой память о предыдущих гостях.
— В пределах разумного, — сказал Бартрам. Он сделал паузу, чтобы отхлебнуть кофе, а затем сказал: — История начинается с Андерсона, которого я буду называть только этим именем. Он был эквизитором**.
— Инквизитором? — хмуро переспросил Гонсало.
— Эквизитором. Он доставал вещи, он покупал, выменивал, подбирал на свалках и привозил их. По отношению к нему мир двигался в одном направлении: всё текло к нему, и ничего от него. У него был дом, куда вливался весь этот поток, из которого в осадок выпадали отдельные экземпляры различной ценности, и отсюда уже ничего не вытекало. Со временем слой осадка постепенно становился всё более толстым и удивительно неоднородным. У Андерсона был деловой партнёр, которого я назову Джексоном.
Трамбуль перебил и нахмурился, но не потому, что для этого была какая-то причина, а потому что он хмурился всегда:
— Это действительно правдивая история?
