Дар понимал родителей.
Но он был готов пробыть здесь столько, сколько позволят. Спать на чердаке, питаться водой и хлебом, работать за спасибо.
– Большая у меня семья, однако, – хмыкнул Эмии. И сам не понял, чего прозвучало больше – радости или грусти. – Сестра… Племянник. Братан мелкий.
И вдруг почувствовал, как кольнуло в груди, – он им чужой. Они все эти годы жили без него – не ждали, не тосковали. И захотелось уйти, не разбирая вещей, не прощаясь.
Локтя осторожно коснулась Эмия.
– Ты им нужен. Ей нужен.
Дарин курил без слов, выдыхал дым через ноздри.
– Вот скажи, если бы у тебя родилось три сына… Просто представь…
Он не хотел представлять, вникать, вныривать в чужие шкуры и ситуации, но Эмия лезла в душу, как в щель палец, смазанный вазелином.
– … и один из них бы умер. Старший. Скажи, младшие заменили бы его?
Сигарета истлела до пальцев, жег ногти фильтр. Взирало на Колчановку сверху равнодушное и низкое дождевое небо.
Если бы он был отцом? Ждал бы первенца, как свое продолжение, как корешок, как лучик света? Нет, не заменили бы. Просто позволили бы жить дальше.
– Побудем сутки, ладно? Чтобы ты потом не жалел. Быть может, познакомимся с твоим братом.
Дар раздавил сигарету в дно ржавой банки из-под кильки и в комнату вернулся, так и не разомкнув губ.
* * *
(Philip Wesley – Far and Away)
Дар, словно усердный крот, перекапывал картофельное поле. Начал от края, двигался к центру; чадила в губах зажженная сигарета. Засадить лопату по черенок, надавить на рычаг, вывернуть земляной ком, разбить пополам, засадить лопату по черенок…
Налетал вдруг непостоянный ветер, закручивал спиралью у носа сигаретный дым – Дар морщился и прикрывал глаза. Летели по небу за рощу клочковатые туманные облака, их место тут же занимали новые – такие же торопливые, куда-то спешащие.
Обиженной девчонкой ругалась Эмия, которой не позволили взять вторую лопату.
– Ну, куда! – возмущалась Карина Романовна. – Не для девушки – в грязь, да лопатой. Отдохни лучше…
– Я ведь не отдыхать приехала.
– Книжку почитай, телевизор посмотри.
– Спасибо, но я «работать» хочу.
– Работать, непогода ведь…
Дождь почти прекратил.
Через полчаса Эмия добилась своего – ей выдали дождевик и перчатки. Теперь она занималась тем, чем занималась сама хозяйка до прихода гостей, – подкрашивала забор. Сидела на корточках, как покрытый полиэтиленом гномик, обмакивала жесткую щетину в банку с краской, мазала ей по шероховатым доскам. И выглядела крайне довольной даже со спины.
