«Дураки, они меня наградили!»
Дар спал. Подолгу. Когда просыпался, свешивал ноги на пол, закрывал лицо руками и сидел. Иногда качался из стороны в сторону, иногда тер виски.
После шел на кухню, доставал из холодильника бутылку водки, выпивал полстакана разом.
А после снова спал.
Он пил уже долго. Не ел, не убирался, никуда, кроме ближайшего киоска не выходил. Иногда вдруг бесновался – начинал швырять стулья, ругался матом, шипел неразборчиво…
Павл в такие моменты корчил презрительное выражение лица и уходил подальше от компьютера. Он не понимал, зачем настраивать канал связи на Землю, зачем двадцать четыре часа в сутки наблюдать за каким-то идиотом, зачем вообще было…
Он больше не говорил с Эмией, а она не говорила с ним. И намеренно не отодвигалась в сторону, когда робот подходил в очередной раз протереть пыль на столе под клавиатурой.
– Все пьет? Никчемный…
То был единственный комментарий, после которого Эмия дала мысленную команду Павлу навсегда умолкнуть.
Тот бросил тряпку, подъехал к стене и демонстративно отключился.
Ее несуществующее тело чесалось. Зудела каждая клетка, гудели конечности – Эмии постоянно хотелось то согнуть руку в локте, то пошевелить ступней.
Но больше всего хотелось что-нибудь почесать.
Однако чесать было нечего. И нечем.
Земной вечер.
После очередного пробуждения Дар снова отправился за водкой. Перед выходом на улицу выпотрошил рюкзак, собрал с пола деньги, долго искал, куда их спрятать.
«От кого?» – гадала Эмия.
И лишь спустя час догадалась – от самого себя.
«Дурак…»
Над Астреем почти ночь. И она чертовски устала быть облаком. Ни посидеть, ни полежать, ни поесть, ни прогуляться. Ни даже крикнуть Дарину о том, что он идиот, что давно должен был начать жить. Ведь обещал…
Прошел всего день… Нет, половина. Ей в таком обличье существовать еще сто лет.
Калея была права, когда ужаснулась чужому вердикту, хотя даже она не представляла масштаб катастрофы. Быть развоплощенной хорошо только в том случае, когда тебя ничего не дергает и не беспокоит, – существуй себе мирно, созерцай бытие, наслаждайся.
Но Эмия не наслаждалась – ее дергал Дар, который пил не первые сутки.
* * *
Он пил на следующий день тоже.
И на следующий…
Его рвало в туалете – он совсем не ел, – плохо спал, что-то бормотал во сне. Стонал, ругался. Временами вставал, искал спрятанные деньги и не мог найти.
Перед Эмией пылилась столешница – Павл отказывался включаться; каталось, как заведенное, по небосводу над Астреем солнце.
