– Процесс начат, – сообщили Ворота, и ее рука начала распадаться – рассыпаться на мельчайшие кусочки света, растворяться в небытие.
– Это не я ухожу, – шептала Эмия, – это всего лишь тело. Я останусь, слышишь? Я живая…
Дарин напротив нее тер резко покрасневшие веки.
Процесс распада ощущался ей противно – холодком и чуть-чуть щекоткой.
– Пообещай мне, – ее глаза широкие, словно шальные. А времени в обрез, – пообещай, что отыщешь мать. Что скажешь ей, кто ты… И зачем мы приходили. Скажешь?
Он кивнул, наблюдающий за тем, что происходит с ее рукой с обидой и застывшим в зрачках ужасом.
– Пообещай, что не потонешь в хандре, когда я уйду. Что не проведешь годы в депрессии – иначе все зря, Дар. Пообещай…
– Не хочу…
Его голос слышался ей из-за щита глухо, будто долетающий с космической станции.
– Обещай! Тогда все не зря…
– Не хочу… без тебя.
– Обещай!
Процесс распада дошел до плеча – Эмия растворялась, разлеталась на частички света.
– Обещаю! – с обратной стороны зло ударили по преграде.
«Обещай, что будешь любить меня… Помнить. Обещай, что будешь ждать…» – этого она уже не сказала, понимала, что не может, не имеет права… И потому Эмия запоминала напоследок лицо Дара – таким, каким оно было, – мокрым от слез, негодующим. Бледным, небритым – они вышли из отеля очень рано…
Он смотрел на нее, как на ангела, навсегда улетающего в небеса, – привалился лицом и ладонями к щиту, замер, злой от собственного бессилия от того, что не желает, но вынужден подчиниться.
– Ты ведь не умираешь?
Шептал, и она читала по губам.
– Нет…
– Пообещай, – вдруг попросил он в ответ, – что выйдешь за меня…
Эмия улыбалась сквозь панику, сквозь сковывающий сознание ужас. Чувствовала, как исчезает ее спина, задняя поверхность ног, то, что внутри. Меньше всего ей хотелось чувствовать то, что она чувствовала, и потому кивок.
– Обещаю.
Как глупо. Как сентиментально.
– Пообещай, что родишь мне детей…
– Обещаю.
С каждой секундой все меньше от ее тела, меньше того, что когда-то было здесь на земле Эмией, – Ворота растворяли ее деловито и безжалостно, забирали то, что им теперь по праву принадлежало.
– Пообещай, что вернешься…
– Не могу.
– Обещай.
Ему было все равно, что она не может.
– Тогда ты будешь ждать. Никогда не станешь счастлив. А я хочу, чтобы ты счастлив…
Теперь она растворялась целиком – и спереди тоже. Разлеталась на кусочки, таяла, исчезала в потоке света. Последние секунды, и перед Даром уже не Эмия, а облик Эмии – почти что воспоминание. Еще есть лицо, губы, она еще может сказать…
