Войдя в палатку, чтобы доложить о своем прибытии, Джинни представилась крепко сбитому рыжеголовому усачу-англичанину. Его самодельный письменный стол окружали бутановые обогреватели. По ночам сотрудники спали в палатках или в кузовах грузовиков. Главного по лагерю, бывшего военного, звали Руперт Макинтош. Для нее, приехавшей сюда не впервые, он был новеньким, но он проработал в этой сфере много лет и пользовался репутацией знающего специалиста. Джинни была рада познакомиться с ним.
– Слыхал о вас, – сказал он ей при рукопожатии. – Вы прославились бесстрашием. Предупреждаю, здесь мне не нужны экстренные ситуации. Мы только и делаем, что стараемся их избегать. Хотелось бы, чтобы все так и оставалось. – Он сменил суровый взгляд на улыбку. – Эта униформа вам к лицу.
Джинни не могла не рассмеяться. Тяжелая сбруя, паранджа, туристические башмаки… Его предупреждали, что пожалует красотка, но при таком маскараде ее внешность было не разглядеть. Под паранджу Джинни поддела для тепла вязаную шапочку. Здесь, одеваясь, думали о том, чтобы было тепло и удобно работать, больше ни о чем.
Он описал задачи, стоявшие перед ними в данный момент. В лагерь пришло много женщин и детей, а в этих местах косо смотрят на тех, кто сбегает из дома, чтобы не подвергаться побоям и издевательствам. Рано или поздно им все-таки придется уйти. Макинтош рассказал о побитии камнями изнасилованной женщины в деревне неподалеку, что произошло двумя днями раньше. Деревенские обвинили ее саму в «соблазнении» насильника и убили. Насильника отпустили на все четыре стороны. Это была типичная ситуация, с которой все здесь сталкивались неоднократно.
– Вы ездите верхом? – спросил Макинтош. Джинни кивнула. Она видела окруженный веревкой загон с лошадьми и мулами, незаменимыми в горах, в условиях бездорожья. В прошлых командировках, бывая в местах вроде этого, ей доводилось садиться в седло.
– Да, и неплохо.
– Годится.
Позже, в палатке, служившей столовой, Джинни заметила, как много национальностей здесь представлено: французы, британцы, итальянцы, канадцы, немцы, американцы. Все они работали в гуманитарных организациях, объединивших свои усилия. Смешение народов придавало жизни в лагере интерес, хотя все до одного владели английским, а Джинни немного говорила по-французски.
Кормили здесь плохо и скудно – иного она и не ждала. Под конец она чуть не уснула, ткнувшись носом в тарелку, – так устала с дороги.
– Идите спать, – сказал Руперт, похлопав ее по плечу. Какая-то немка повела Джинни к себе в палатку. Там для нее была готова койка – одна из шести, совсем как в общежитии у Блу. Джинни ничего не имела против примитивной жизни, так проще было отличить важное от неважного, забыть о своих проблемах. Она поняла это, когда приехала сюда в свою первую командировку. Сейчас Джинни так устала, что не имела сил раздеться, и уснула, как только залезла в тяжелый спальный мешок на кровати. Проснулась она уже на заре.
