Назавтра она приступила к работе в палатке, куда ее отправили: Джинни предстояло записывать при помощи переводчика рассказы детей. Работавшие здесь, следуя строжайшему распоряжению, не вмешивались в местную политику, поэтому за последний год их ни разу не тревожили повстанцы, хотя, как все знали, положение могло мгновенно измениться.
Через неделю они выехали на мулах в горы. Тропинки были узенькие, вниз, в глубокие пропасти, лучше было не смотреть. Целью было выяснить, не нуждается ли кто-то еще в помощи, и спустить тех, кому нужен врач, вниз. Для этого предназначались два мула без седоков. Улов составили девятнадцатилетняя мамаша с шестилетним сыном. Мальчик сильно обгорел у костра, его лицо было изуродовано ожогом, но он выжил – это было удачей. Других пятерых детей молодая мамаша оставила в хижине, со своей матерью. Муж и отец не хотели отпускать ее из деревни, но в конце концов согласились ради спасения ребенка. Она ехала с закутанным лицом, ни с кем не разговаривала и не поднимала глаз. В лагере она присоединилась к толпе местных женщин.
Каждый день Джинни была занята от рассвета до полуночи. У нее не было ни малейшего чувства опасности. Окрестные жители не проявляли к ним никакой враждебности, в лагере скапливалось все больше женщин и детей. Только через месяц Джинни вырвалась в Асадабад, столицу провинции Кунар. Вместе с ней в пикап сели одна из немок, итальянец и медсестра-итальянка. Руперт поручил Джинни отправить из Асадабада электронную почту: там, в отличие от лагеря, был Интернет – в отделении Красного Креста, куда им разрешалось обращаться. Джинни пришла туда со списком поручений и почтой от Руперта. Ей предоставили письменный стол и компьютер. Остальные отправились гулять по городу. Вместо того чтобы идти с ними обедать, Джинни, послав письма Руперта, решила проверить собственную почту.
Ее ждали три письма от Бекки: та писала об ухудшающемся состоянии отца и просила позвонить при первой возможности. Джинни провела в Афганистане уже около полутора месяцев, и последнему письму Бекки было уже две недели. Не в силах поймать Джинни, сестра была в отчаянии от ее молчания, хотя Джинни предупреждала ее перед отъездом, что, возможно, не сможет получать ее мейлы. Было также письмо от Хулио Фернандеса из «Хьюстон-стрит», и еще от Блу – всего трехдневной давности. Она решила начать с письма Блу и поспешно открыла его. На самом деле он все эти недели не выходил у нее из головы, но чаще всего мысли о нем вытеснялись другими, более срочными. Ее дни были заполнены под завязку.
