— Боже правый, нет. — Сьюзан нагнулась и нежно позвала: — Мистер Хоукинс, иди сюда, мальчик.
Мистер Хоукинс подбежал к ней, слабо виляя хвостом; он хныкал, когда Сьюзан гладила его по голове и теребила мягкую шерсть.
— Бедный малыш, это жара тебя так извела? Да? Хочешь хорошую прогулочку? А? Хорошую прогулочку?
Эта перспектива вызвала у Мистера Хоукинса признаки сильнейшего удовлетворения; он танцевал, выражая счастье и восторг.
— С ним все в порядке, — сказала Сьюзан, выпрямившись. — Должно быть, твое лицо его напугало.
— Он сам меня чуть до припадка не довел, — Реджинальд поднялся. — Он с самого моего приезда какой-то ненормальный. Может, все-таки надо его показать ветеринару.
— Ерунда, он в порядке, — Сьюзан вышла в холл, и пес потрусил за ней. — Думаю, все это из-за жары. Как ты думаешь, мне плащ одевать?
— Нет, иди как есть, будешь шокировать местных жителей. — Реджинальд усмехнулся, потом нахмурился, увидев шестидюймовый след на правом плече Сьюзан. — Но если подумать, возможно, тебе лучше все-таки куртку или что-нибудь еще надеть. Пока мы гуляем, может похолодать.
Сьюзан сняла с вешалки в холле тонкий сатиновый платок.
— Накину это. На улице ни ветерка, и я не удивлюсь, если до утра начнется шторм.
Мистер Хоукинс растянулся возле входной двери, и когда Реджинальд ее распахнул, пес зарычал и что есть духу вылетел на садовую дорожку и проскользнул в дыру в изгороди. Реджинальд мрачно улыбнулся, когда закрыл дверь и последовал за Сьюзан к воротам.
— Что-то беспокоит эту проклятую собаку.
Выйдя на дорогу, Сьюзан взяла Реджинальда за руку и они медленно пошли под синеватостальными небесами.
— Не глупи. Он просто играет. Все дело в жаре и возбуждении.
— Ага! — Реджинальд кивнул. — В таком случае понимаю, что он чувствует. Какое сочетание...
Они свернули с дороги, добрались до перелаза и двинулись дальше по густой летней траве, пока заходящее солнце окрашивало склоны далеких холмов в золотисто-коричневый цвет. Мистер Хоукинс радостно носился взад-вперед, обнюхивая кроличьи норы, приветствуя деревья, возвращаясь в те времена, когда его предки не признавали власти ни людей, ни иных зверей. Сьюзан вздохнула:
— О Боже, можно целую вечность провести, бродя по английским полям на закате.
— О ад, — ответил Реджинальд, — можно целую вечность провести в вагоне подземки в час пик.
Несколько минут они шли молча; Сьюзан поправила свой платок, а Реджинальд смотрел на нее, и небольшие морщины появились у него на лбу.
