— Кажется, Мистер Хоукинс от меня сбежал, — сказал Реджинальд, входя в кухню, где Сьюзан осматривала жаркое, извлеченное из духовки.
— Еще примерно минут пятнадцать, — сообщила она. — А что ты сказал?
— Говорю, кажется, Мистер Хоукинс меня бросил. Похоже, я как-то не так пахну или еще что- нибудь.
— Может, думает, что тебе надо принять ванну. Почему бы это и не сделать до обеда? Я достала широкие брюки и белую рубашку; ты почувствуешь себя гораздо лучше.
— Эй... — Реджинальд подобрался к Сьюзан поближе. — Ты намекаешь, что от меня воняет?
Сьюзан обернулась к нему; в глазах ее блестели озорные искры.
— Если твой лучший друг тебе не сказал, с чего же мне говорить?
Реджинальд стоял всего в двух футах от Сьюзан, его рука взметнулась над ее блестящим белым плечом, и он с притворным гневом провозгласил:
— Вот как ты говоришь с твоим господином и повелителем? Я готов уже.
Сьюзан поставила кастрюлю на газовую горелку, потом потянулась к стенному шкафу и достала две тарелки, которые находились в сушилке для посуды.
— Будь хорошим мальчиком и прими ванну.
— Хорошо, — поворачиваясь к двери, Реджинальд пожал плечами. — Я хорошенько поваляюсь в мыльной пене и сбрызну подмышки одеколоном.
— О, не надо! Это же больно!
Реджинальд недоуменно посмотрел на Сьюзан; она потирала правое плечо, ее лицо исказила гримаса боли.
— О чем ты говоришь?
— Не разыгрывай невинность. Ты прекрасно знаешь... ты меня ударил.
Он рассмеялся, вообразив, что это какая-то шутка, смысл которой разъяснится в нужное время.
— Не глупи, я тебя даже не трогал.
Сьюзан почти нелепо, гротескно вздрогнула, попытавшись потереть пострадавшее плечо:
— Слушай, нас здесь только двое, и я точно себя не била.
— Говорю же тебе, я и близко к тебе не подходил.
Сьюзан вернулась к плите, повернула регулятор газа, потом включила вытяжку.
— Это неважно, так что врать ни к чему.
Реджинальд сделал глубокий вдох и попытался заговорить спокойно:
— В последний раз повторяю, я тебя не бил. Меня не было рядом с тобой, и мне не нравится, когда меня называют лжецом.
Сьюзан притворилась, что занята; она открывала и закрывала дверцы кухонных шкафов, и на ее лице появились суровые морщины.
— Иди и прими ванну. Обед скоро будет готов.
Реджинальд вышел из кухни. В холле он едва не наткнулся на Мистера Хоукинса, который взвизгнул и умчался в гостиную.
Обед начался в атмосфере, которая пришлась бы по сердцу эскимосу; оттепель наступила, когда подали сладкое, а с кофе вернулось тепло.
