Перед отъездом мы сидели в доме на склоне горы, в гостях у внука великого грузинского поэта, и вид ухоженной Алазанской долины вселял абсолютную уверенность в правильности выбранного жителями долины порядка.
— За каждой гроздью винограда надо ухаживать, как за отдельным ребенком, — говорил хозяин.
И вдруг потемнело, и с громким шорохом выпал град. И земля побелела. И хозяин вдруг побледнел.
— Это серьезно? — почему-то шепотом спросил я.
— Очень. За пять лет, что я здесь, — такое впервые, — ответил он так же тихо.
Похоже, что в Грузии считается позорным паниковать. Град продолжал стучать по перилам. Мы слегка опаздывали, но бежать — в такой ситуации — было позорно. Мы выпили за Грузию, за Россию, за возобновление дружбы, простились, получив в подарок по бутылке вина, сделанного хозяином. И лишь когда мы, съехав с холма, обернулись на его дом с красной черепицей, мы увидели, что хозяин вышел в длинном плаще и широкой шляпе и ушел в виноградник. И вдруг — радуга поднялась над долиной, как ручка корзины!
Потом я мчался на автобусе в аэропорт. Алазанская долина простиралась внизу, крыши домиков в густой зелени казались маленькими. Широкие ухоженные поля, а на дальних склонах — ровно «расчесанные» ряды винограда. За виноградниками темнели поднебесные горы Главного Кавказского хребта, защищающего эту благословенную долину от непогоды.
В самолете было тесно, темно. Мы разогнались, чтобы взлететь. Многие грузины крестились, но не униженно, а как-то гордо. И вот мы попали в сплошную мглу. Праздник кончился? Двигатель натужно гудел. И тут мгла оборвалась, хлынуло солнце, и ухо сидевшего впереди вдруг расцвело, как алая роза.
И только вышел в нашем аэропорту — телефончик забрякал. Но это местный, надеюсь? Не разорюсь? И как всегда — обмишулился: Париж! Хоть родной голос: Кузя, старый друг! Институтский товарищ, соратник походно-рюкзачной юности... Потом вдруг резко в политику ушел, не то распространял. Полтора года отсидел. Потом — политический изгнанник, Париж... Но сейчас как-то это сдулось, потеряло остроту. Даже на выпивоны по праздникам в наше посольство ходит. Наши с ним ссоры до драки с умилением теперь вспоминаются. Победила дружба! А точней, победила коррупция, примирила врагов...
— Ты жив? Тут халтура одна намечается. Приезжай.
— Халтура — это я завсегда!
Ночь перед вылетом я не спал. Вспоминалась юность. Кольский полуостров, довольно однообразный пейзаж... Я наконец задремал.
