Я открыл было рот, чтобы ответить, что, мол, ничего серьёзного пока сделать не успел, но она, не дождавшись ответа, нанесла новый удар.
— Надеюсь, я вчера сказала вам, что героиня не миллионерша, а прогрессивная журналистка и борется с мафией?
При этом известии я качнулся на сиденье. Прогрессивная журналистка? С этим сверканием «стёклышек» на каждом из пальчиков, с серьгами по полпуда в каждом ушке?! Или она перевоплотится, ускромнится? Вряд ли! Она прочла явное сомнение в моем взгляде... Война? Война! Так быстро? Я, конечно, понимал, что она как настоящий вождь должна время от времени разоблачать очередного маршала-вредителя, виновника поражений, но, что это произойдёт так скоро и в аккурат со мной, — не ожидал... Ну а с кем же ещё? — я огляделся, больше не с кем — для этого я и зван.
В бар вошел её лысый друг, вчера хлопавший её по заду, нынче он был сосредоточен и хмур. Я понял, что сейчас состоится своего рода худсовет — оказывается, и у них бывают худсоветы.
— Ну, так вы сделали что-нибудь? — (ещё более) холодно осведомилась она у меня, начиная заседание.
— Э-э... мэ...
— Сделали или нет? Мы же, кажется, договорились?
Лысый с удивлением глянул на меня, потом — на неё...
Ловкая шельма!
— Ну так что? Будем молчать? — пугала Луша. За этим должны последовать пытки.
— Кстати, — презрительно, как к двоечнику, позорящему класс, обратилась она. — Я, кажется (кажется!), говорила вам, что монашенку и... её праправнучку-журналистку будет играть одна актриса?
Ну, это понятно, чтобы слупить побольше денег. Я даже догадываюсь, кто сыграет (ей будет!).
В бар вошел ещё один «член худсовета» — тот маленький крепыш, с которым мы давеча чуть не подрались у телевизора. Он был настроен ещё решительней и злей, чем вчера, но злоба, как я заметил, обращена была на неё.
Луша заёрзала, но старалась сидеть так же гордо.
— А... чекиста и капитана — тоже один человек! — произнесла она.
Тоха заиграл желваками: было ясно, что речь о нём.
— А пела нам, что Рэмбо будет играть, что пятнадцать миллионов наших заслала ему! — произнёс Крепыш.
Обстановка стала напряжённой.
— К сожалению, ничего достойного таланта Рэмбо наш автор не предложил! — она горько усмехнулась.
Так. На мне уже пятнадцать миллионов. А говорят, они убивают и за миллион! Браво, Луша!
А про что, вообще, кино? — Этот вопрос Лысый обратил всё же к Луше, а не ко мне. Это доказывало, что мафиози очень неглупые люди.
— Фильм — о любви! — высокопарно проговорила Луша.
