На обрыве появляются первые патриархальные домики с крылечками, и я взглядом знатока осматриваю их.
— А это как, престижный район?
— Ну что вы? Это же ад! Самолеты грохочут! — улыбается паренек.
Так вот где надо жить, чтобы почувствовать себя неудачником! Впрочем, такого тут полно. Таких четких «районов неудачи», как в Нью-Йорке, у нас пока, слава богу, нет. Но неужели — будут? Как тут. Квинс, Манхэттен, Бруклин, Бронкс — южный и северный, Нью-Джерси. Здесь называешь адрес — и все. С тобой все ясно. Меняется тон, меняется улыбка, которой встречают тебя. Здесь адрес стоит на лбу у каждого, как клеймо. «А какая именно стрит? Вест или Ист?» Все ясно. Да, нелегко это — поселиться в неудаче и увязать в ней за годом год, и потом адрес твой можно будет уже не спрашивать: и так видно, «с какой улицы парень»! У нас тоже будет так — поэтому волнуюсь. Не за друзей я волнуюсь. За себя. Мои нью-йоркские друзья — инженеры, врачи, художники, музыканты (так их звали у нас) — как они устроились? Их адрес! Вот что важно мне. Потому что это вопрос и моего адреса — скоро Америка будет и у нас, не спросившись, всех расталкивая по местам. Мои друзья здесь — это разведчики. Разведчики сурового будущего, пришедшие из нашего сурового прошлого.
Водитель — слышу я — простодушно рассказывает мне, как они растерялись тут поначалу, как оказалось вдруг, что ничего тут нет, к чему мы привыкли и лениво поругивали: бесплатное (почти что) жилье, лечение.
— Потом позвонили вдруг, — рассказывает он, — из одного-то фонда и говорят: можем вам выдать бесплатную страховку на детей! Значит — лечить их можно. Мы так обрадовались!
А до этого было нельзя? Да, все наши тут — безумцы, рванувшие вдруг сюда, почти не представляя, что их ждет. Ну а ковбои знали, что ждет их в прериях? Они — безумцы и храбрецы, первые испытавшие на себе объятия Америки, объятия будущего.
Мы выехали на Ист-Ривер, и за рекой, как горный хребет, встал Манхэттен. Вдруг у водителя задребезжал телефончик. Он послушал — и протянул его мне.
— Вас, — улыбнулся он.
Я сидел в автомобиле, подъезжающем к Ист-Ривер (на том берегу громоздился Манхэттен), и разговаривал по мобильнику с издателем. Но не все, увы, было прекрасно: еще не приступив к литературным делам, мы слегка уже запутались, отношения наши напряглись — началось с того, что он не мог мне назначить место встречи. Как я понял, он тоже сидел в машине, впаянный в такой же автомобильный поток, в каком очутились и мы, и, чтобы рассчитать точное время и место встречи, требовалась чисто нью-йоркская виртуозность.
