...Не удалось-таки лося реализовать! Коля-Толя прибежал встрепанный, весь в крови (надеюсь, в лосиной?).
— Выеживаются! Якобы искусство там у них! Да за такое искусство!..
— А ты разве не знаешь, — я спросил, — что высокое и низкое — несовместимо?
Он рухнул. Лежали молча. Но не сдался он! Стал вдруг к Никитушке цепляться:
— Ты природными явлениями занимаешься, что ли? Бредил тут...
— А что? — вспылил тот.
— Да так. Как в отпуске ты, от природы отвязался — вон какая погода стоит!
Никита взвился. Еще тут и диссертацией его попрекнут! Пришлось вступиться за друга.
— Ты не очень-то! Ты у нас на борту... в статусе персидской княжны!
— Что-то не вижу я тут Стеньки Разина! — сдерзил он.
— Увидишь! — рявкнул Никитон.
Прыгнул на катер. Врубил двигатель. Коля-Толя с лосиным тазом неторопливо вошел.
— Ну что? — проговорил Никита насмешливо — К бате-коммунисту тебя?
Он поворачивал медленно к каналу Грибоедова.
— К жене-начальнице рулишь? — произнес Коля-Толя проницательно.
Никита резко переложил руль. Чуть не опрокинувшись, вернулись на Мойку... Еще один сделаем кружок?.. Свободное плавание, никуда не спешим. Коля-Толя держался гоголем. Видно, ему казалось, что мы под его руководством от рынка к рынку плывем.
— Правее презерватива держи!
Никита, яростно глянув, повернул влево — и сел на мель.
— Я ж тебе говорил! — вскричал Коля-Толя.
Пришлось спрыгивать, проталкивать, в ледяной воде.
Столкнули. Дрожа от холода, взобрались. Надо срочно брать моральный реванш.
— Ну что? — сказал я ему. — Куда ты теперь? Валютный рынок, — как раз проплыл за бортом, — не принял тебя! На Сенной тебя ищут. Даже неродной папа не любит тебя!
О планах его, идущих из таза, я уж и говорить-то не стал.
— Вечный скиталец морей получаешься?
— А вы нет?
Это он точно подметил: все мы скитальцы!
Впрочем, он нас поставил на место быстро: плыли под Конюшенной церковью, где Пушкина отпевали (и где в тот год, когда мы плыли, еще не было креста) — Коля-Толя уверенно перекрестился. Мы торопливо сделали то же. Укорил нас.
Вплыли в широкое гулкое пространство под Певческим мостом. Запели. Проплыли Мойку, 12. Недавно я в пушкинской квартире был. Такой близкой кажется Мойка под окнами — рукой достать. Смотрел он оттуда сюда. Жаль, нас не видел, таких молодцов!
Доносился уже шум Невского. Тут, кажется, где-то неподалеку и я живу... но друзей своих кинуть не могу. Тут, кстати, для Никиты торжественные места. Под Зеленым мостом проплываем, бывшим Полицейским, называвшимся так в честь полицмейстера Гнучева, родственника его. Будь, Никитушка, так же тверд, как твой предок.
