— Так на чем же я тогда поднимусь?
Дикая логика! Но только лишь она, видно, и правит сейчас? Катер был перегружен ящиками, сел ниже ватерлинии. У нас, значит, теперь плавучий ларек? Нам ждать в гости красного петуха?
— Как-то все... больно динамично! — пробормотал я.
Было у меня чувство, что сегодня будет очень длинный день. И чувство это не обмануло. Солнце еще не касалось крыш.
— Тогда давай подшипник! — Придется мне, как лейтенанту Шмидту, взять командование этим кораблем.
Мы сели на корме. Коля-Толя как-то задумчиво глядел на нас. Прочитать его взгляд было не трудно: а эти-то, вообще-то, нужны тут?
— Ладно! Сделаем! — почему-то помиловал нас.
— Так скорее!
Один «горный орел» с берега уже хищно глядел на нас.
— Скорее... — Наш «купец» ответил любимой присказкой, которую нет смысла вторично тут приводить.
— Ну сколько он стоит? Давай! — Никита выхватил пухлый бумажник.
— Дорого! — надменно Коля-Толя сказал.
Бомжи, рассевшиеся на ступеньках спуска, как в амфитеатре, сочувствовали нам.
— Зря вы с Колей-Толей связались! Устроит он вам! Против Хасана пошел — совсем уже двинулся!
— Вот, — Коля-Толя пытливо смотрел на них. — За ящик гара-еры оттащат вас хоть в Англию!
— Как бурлаки, что ли? — изумился я.
— Зато тихо! А зашумим — сразу накроют нас!
Уже «нас»! Щедро он делится своими бедами!
Вообще-то хотелось бы уплыть отсюда в более тихое место.
— Ну давай тогда, покупай ящик вина! — Коля-Толя вытащил его на палубу.
Как же мы Некрасову в глаза будем смотреть?
— Вы что... согласны? — спросил я, не глядя в народ.
— А что? Можно, — пришел ответ.
— Ну ладно, — мы с Никитой понуро ухватились за ящик вина, чтобы перекинуть на сушу.
— Стоп! А деньги? — Коля-Толя наступил на ящик ногой в рваном тапке.
Как-то странно! Не разобраться нам в извивах новой экономической политики. Перевоз чужого вина оплачиваем тем же вином, оплаченным нами.
— По-моему, нас вокруг пальца обводят, — пробормотал я.
— А, ладно! — Никита сказал. — Трудно, что ли, вокруг пальца обойти, если человеку это приятно?
— Логично, вообще!
Мы поставили ящик на ступени, потом Никита отсчитал Коле-Толе названную сумму.
Должен сказать, что и мне этот отдых на воде нравился — особенно после подводной лодки, железной тюрьмы.
Никита размотал чалку — довольно длинный причальный конец, и тот самый тип с шишковатым лицом, который отказывался ловить веревку, когда мы терпели тут бедствие, теперь жадно ее поймал.
Каждый из них схватил сразу по бутылке, стал жадно пить. Даже завидно.
