Грибники ходят с ножами | страница 41

— Я кому-то нужен? — капризно проговорил он.

Все ошарашенно молчали.

— У меня шесть минут! — оглядывая неразумную толпу, отчеканил он.

Все молчали. Я не спеша допил кофе, посмотрел на часы.

“Осталась минута”, — подумал я.

Никто не откликался.

^{>Бог хранит меня в дальней бочке} 

— Дай три рубля, — попросил я.

То были трудные восьмидесятые годы — и они только еще начинались: столько мук еще было впереди! Жизнь моя сложилась странно: книги выходили раз в пять лет, и один рассказ в год выходил в журнале “Аврора” благодаря усилиям главного редактора, именно к нему я сейчас обращался. Мой единственный рассказ в год появлялся, как правило, в июне или июле — в эти месяцы, как объяснял шеф, притуплялась бдительность городского начальства.

— Может, — говорил я, — мне взять псевдоним — Попов-Летний, раз уж так?

— Что ж ты хочешь, чтобы я в ноябре тебя печатал? — усмехался он, погруженный в самые глубины политики и потому, как правило, грустный.

Разговор этот происходил как раз в ноябре, в абсолютно мертвом для меня месяце... но есть, тем не менее, хотелось ужасно.

Бросать литературу и возвращаться в инженеры было глупо: быть писателем мне нравилось больше.

— Нет! Три рубля я тебе не дам, — произнес мрачный, длинный редактор, головой уходящий в самые высшие сферы и видящий там нечто кислое, судя по выражению его лица. — Но могу дать триста, — неожиданно улыбнулся он.

— Как?!

— ...Но для этого тебе придется поехать на Саяно-Шушенскую ГЭС и написать очерк.

— Согласен! — воскликнул я.

Деньги я получил в Доме политпросвещения и был поражен не столько суммой, сколько обстановкой — чистые, чинные, полупустые коридоры, холеные, вальяжные дамы, вполне, впрочем, благосклонные... наконец-то я пробился наверх! Теперь не надо быть дураком — и эти славные дамочки будут мне отсчитывать такие суммы всегда! Вон как кокетничают! Не надо быть дураком!.. Впрочем, дураком я уже несколько раз был... Но не в этот раз! Тут я, похоже, ухватил быка, и даже не за рога, а за гораздо более надежное место.

Я пересчитал деньги... Час назад у меня еще не было ни копейки. Вот это жизнь!

Полет был иссушающим — в то суровое время еще не было принято разносить прохладительные напитки.

В самолете все спали (кроме пилотов, надеюсь?).

За иллюминатором простиралась фиолетовая тьма.

Вдруг появилась будто размытая полоска, бордовая, потом розовая. Рассвет?

Ну и страна у нас — и закат, и рассвет почти в одно время!

Плотина с неба напоминала штабель картофельных ящиков в мрачном ущелье... но штабель огромный. Мы летели над морем за плотиной, оно все вытягивалось, теперь плотина все больше походила на хилую затычку в огромной бутыли, вот-вот она выскочит, и все хлынет.