— Я, кстати, тоже его! — Ездунов с сочувствием вздохнул, но с сочувствием исключительно к себе: вот, мол, на какие утраты приходится идти ради общего дела!.. Я оглядел кабинет, потом его... но утрат не заметил, скорее — наоборот.
— Но, ясное дело, — он поднял палец, — все на соответственном идейном уровне должно быть!
— Ну ясно! — воскликнул я (ясно ли?).
— Учти, — проговорил он, — глечик истории не должен быть разбит!
“Глечик”?.. Это вроде кувшинчик? Я кивнул.
— Ступай! — Он деловито тряхнул мне руку. — Свободен!
Я и сам давно знал, что я свободен, но приятно это было услышать из его уст.
Секунду я постоял: может, вспомнит насчет питания, даст добро на “сосиски несетевые” — но он молчал: видно, считал, что пока с меня достаточно и подножного корма.
Щелкнув каблуками, я вышел, уловив брошенный мне вслед одобрительный взгляд.
Я шел, печатая шаг... Все-таки — приметили! Из бездны бессмысленного того кафе вознесся сюда — можно сказать, в самые верха! Вроде как с больничной койки прямо на Олимпиаду!
Я вошел в келью, рывком поставил свою машинку на стол, скинул чехол... неказистая, конечно... но я ее люблю!
Ловко я их! Они-то думают, что объегорили меня, — а на самом-то деле я их объегорил! Отдельная келья — о чем еще можно мечтать? Наконец-то я займусь тут серьезной литературой, в этом скиту, за монастырскими стенами, вдали от соблазнов и тревог.
Я лихорадочно ввинтил лист в машинку... Стихи!
...Через час-другой моего энтузиазма, однако, поубавилось. Никаких стихов почему-то не родилось, кроме одного, совершенно непонятного:
Что еще за зловещая чушь? Когда это я мог занять в Танзании? Когда, собственно, я мог там быть? “Там занял я”?!! Когда это я там занял? Причем получается, что не у кого-либо лично, а именно у нее, у страны! Как будто бы не знаю я, что такое государственные займы! Миллионы и миллионы! Когда это могло быть?! И так с долгами не расплеваться — а тут еще этот?!
Я испуганно смял текст, поджег в пепельнице.
Нет уж, лучше я буду сочинять борзых — а то эта свобода творчества к добру не приведет.
Напечатал наверху чистого листа заголовок: “Борзые”.
И понеслась!
...Управляй, Увлекай, Завлекай, Навлекай, Догоняй, Погоняй, Разгоняй, Привлекай!..
Мне почему-то показалось, что Ездунову должны были понравиться эти клички... Я уже представлял эту огненную свору, их симпатичные собачьи морды... Но тут, черт тебя побери, раздался стук!
— Да! — недовольно воскликнул я.
