А то было сделано с особым подтекстом, с тайным намеком, и тогда можно было почувствовать привкус угрозы. Потому что что-то было устроено так, что можно было понять как предсказание, а можно и как констатацию совершенного. Но что тогда произошло? Ведь произошло. Было. Оно тогда особенно не затронуло меня — мало ли что случается в мире. Даже печального. Жизнь-то продолжается. Но все-таки было, было. Произошло. И потому сейчас меня так беспокоит эта артистка.
Вот она. Поет одну из своих лирических песенок, приятную на слух, никого не оскорбляющую песенку. Песенка вполне патриотического содержания — о русской зиме, — но без излишнего пафоса или истерики. У нее есть вкус. Всегда был. Она никогда никого не оскорбляла. Я к ней равнодушен — я вообще равнодушен к эстраде, — но и меня она не оскорбляла. Она поет, пританцовывая, но слегка, не дергаясь, и не мечется по сцене. Так что с прической и с платьем у нее все в порядке. Оно не отделяется малиновым пятном от ее плеч и головы. И с глазами у нее все в порядке. Дай ей Бог здоровья.
Ее нагло прервали прямо посередине песни рекламой презерватива, “тонкого, как намек, и надежного, как обещание”. “Чье обещание?” — успел подумать я, прежде чем три пары непонятно чем непристойных ног отбили чечетку под дамский крик:
ВАМ ПОМОЖЕТ ФРАНЦУЗСКОЕ ЛЕКАРСТВО “ГИНКОРФОРТ”.
Вслед за этим показали какую-то сценку из древнеримской истории, которая заканчивалась надписью:
ТОЧНОСТЬ — ВЕЖЛИВОСТЬ КОРОЛЕЙ,
хотя в древнем Риме, насколько я помню, за всю его историю отродясь королей не бывало, затем рекламировали бытовую технику “Аристон”, а потом показывали уже другую певицу.
Эта была очень красива, с тонким и острым лицом, с удлиненными глазами, сверкавшими неестественно синим цветом каждый раз, когда она, поворачиваясь в свете двух “пистолетов”, вскидывала их на телекамеру, на телезрителя, только не на меня. Ее тело, упругое и гибкое, в шелковом платье, ходило цветными пятнами. Это был не модный, но всегда волнующий невинно-порочный тип Мессалины и Клеопатры — я не о цвете глаз говорю. Прежде я почувствовал бы сердечное желание и злобу — она была недосягаема, может быть, потому что просто не существовала, была обман, сон, мираж — только изображение, созданное телевизором, а может быть, была мишень. Я подумал, что, возможно, кто-то ошибся и пометил не тот плакат.
Я переключил программу и стал смотреть какие-то новости. Когда я снова вернулся на петербургскую программу, было за полночь. Здесь тоже была какая-то ерунда. Розовощекий молодой человек, решительный и отважный, отвечал на вопросы очень доброжелательного журналиста. Этот новый русский был, как я понял, энтузиастом игорного бизнеса и держателем акций известного казино «Stars». Игорный бизнес, порнобизнес, наркобизнес — новая Россия уверенно шагала в двадцать первый век. Может быть, где-то что-то в этот момент происходило — всегда что-то происходит. Я лег спать.
