— Ну?
— Здесь есть ошибки.
— Ничего себе министерство культуры!
— Это не министерство культуры.
— А что же это?! — дуэтом спели жертва и палач.
— Читать как есть?
— Переводи!
— На бланке написано: «Министерство самых глупых художников за границами Франции».
— Блядь… — сказал скульптор. — Простите, пожалуйста, это не вам.
— Дальше переводить? «Мы искренне благодарим этого дурака за его работу. Для небольшие деньги он может делать памятник даже про козел. Но эта работа помогает для торжество справедливость. Просьба для власть не наказывать его строго. Подпись: помощник старший ассенизатор Жорж Клемансо».
— Так, — сказал капитан. — Да. Это документик. Ничего не скажешь. По существу. Впечатляет.
— Ну, блядь, — сказал скульптор. — Простите, пожалуйста, это не вам.
— Так. Гм. А на печати что?
— А на печати: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь».
— Соединились на нашу голову. И что вы можете про это сказать?
— Я? Про это? Что Клемансо давно умер.
— Ценная информация. Ну ничего… Мы этих… помощников старших ассенизаторов… еще вые… найдем!!
Учительницу прогнали пешком. Скульптора трижды треснули по башке телефонной книгой и вытянули наконец раз дубинкой по почкам. И капитан лишний раз утвердился во мнении, что подобные процедуры надо проводить сразу, без ложного гуманизма. Потому что скульптор резко перестал острить, и из него тут же вылетела нужная информация. А именно:
Через несколько дней после того, как бюст Пушкина был преждевременно поставлен на полагающееся ему место, к скульптору в гости пришла юная пара приличного вида. Лет по двадцать, а точнее кто их разберет. Они спросили, может ли он принять заказ на срочное изготовление чугунного бюста, и даже достали бумажку с размерами. Скульптор объяснил, что он сейчас без мастерской, так что трудно, но вообще можно воспользоваться мастерской знакомого. Парочка намек поняла, и парень сказал, что готов сразу дать пятьдесят долларов аванса. Сошлись на ста, учитывая цену глины, литья, квалификацию скульптора и общую трудность жизни. После чего девушка вынула из сумочки два сложенных листка — один старой и желтой бумаги, а другой — свежую компьютерную распечатку. На обоих были гравюрные портреты в стиле девятнадцатого века, изображающие юного красавца в мундире с эполетами. На старом листке, вырезанном явно из книги, портрет был маленький и в три четверти, а на новом — крупно, анфас, и не очень четко. Подписей под ними не было.
Парень сказал, что это его дальний предок, дворянин и русский офицер. И теперь он, восстановив свою родословную, хочет поставить ему памятник. Деньги есть, но лишний блеск ни к чему, нужен хороший вкус.
