— Извини. Просто постой минутку и посмотри, где ты.
— Хорошо.
— Ты выходишь из автобуса…
— Я вышел.
— Я это знаю, Бен. Просто слушай. И идешь налево. Ты знаешь, куда это налево, верно?
— Иногда.
Я просто выждал минуту, стараясь обрести терпение, которое произвело такое хорошее впечатление на Анат.
— Давай тогда попробуем так. Видишь тот зоомагазин?
— Ага.
— Поворачивай к зоомагазину и иди до угла.
— А ты разве не идешь со мной?
— Да, я иду с тобой.
— Тогда зачем ты мне это рассказываешь? Почему мне нельзя просто идти за тобой?
— Я стараюсь научить тебя, что делать завтра.
— По-моему, завтра — это очень рано.
— Ну да, — сказал я. И пошагал, а он — за мной. — Я начинаю понимать твою точку зрения на это.
— Как вы поздно, — произнесла Анат. — Я уже стала беспокоиться за вас. Думала, не придете.
Было двадцать минут восьмого. И у нее были покупатели. Целых трое. Так что нам пришлось говорить по-другому. Иным тоном. Словно бы ни за одним из наших слов нет никакой подоплеки. Словно мы друг для друга ничто. Словно бы она всего-навсего подтрунивала над привычкой постоянного покупателя.
Откровенно: не думаю, что у нас хорошо получалось. По-моему, после того, что происходило между нами по утрам, обратной дороги не было.
Оглядываясь, я видел, как все три покупателя глазели на нас. От нас, должно быть, исходила энергия, которая липла к ним. Они, видимо, ощущали переизбыток наших чувств.
— Сегодня был первый день моих попыток научить Бена добираться до работы на автобусе. Вот и пришлось самому дожидаться автобуса. Чтоб вернуться обратно. А потом пришлось выйти на Уитли и прошагать четыре квартала. Процедура не из скоростных.
— Как у Бена получается?
— Плохо. Но я намерен держаться своей цели.
— Хорошо. Что ж… — и с этим «что ж» испарились все наши возможности. Мы добрались до конца привязи, как пара собак на цепи. Все, на что теперь мы были способны, это рваться изо всех сил, пока не задохнемся. Или признать свою ограниченность. — Что будет угодно?
— Хворост с корицей, — буркнул я. И полез в карман джинсов вытащить несколько сложенных купюр.
Я видел, как Анат было покачала головой, но остановил ее взглядом. Мне нужно было заплатить за хворост с корицей. Это был первый раз, когда другие покупатели опередили меня с приходом в пекарню. И пусть это окажется первым разом, когда я заплатил за выпечку. Иначе это произвело бы дурное впечатление.
Анат взяла мои деньги, пробила чек на кассе. Дала мне сдачу. Кончики ее пальцев слегла скользнули по моей ладони. Возможно, не без умысла. Не считая этого, вся остальная сцена представилась мне глубоко гнетущей.
