Помню только, как стучало сердце. Мое сердце устало так сильно биться. Позвольте, я все расскажу.
Бороться с чем-то можно только до поры до времени. Потом приходится делать бросок в ту или иную сторону. Просто чтобы завершить борьбу. Что-то должно уступить.
Анат подняла голову, увидела меня в проеме кухонной двери, и глаза ее засияли. Это придало мне сил, как раз тогда, когда я легко мог сорваться.
Я вошел.
— Привет. Вы жутко выглядите, — заговорила она. Правда, радостно. — У вас такой вид, словно вы целыми неделями не спали.
Я шел прямо на нее. Она отступила на два шага от стола. Возможно, была немного не уверена в моих намерениях. В моей напористости.
В этом мы с ней были заодно.
Я не остановился, подойдя к ней. Просто продолжал шагать.
И Анат ничего не оставалось, как отступать назад.
Я заставил ее отступать до самой кладовой. Сердце мое стучало, стучало. Стучало.
— Что вы делаете? — спросила она, смеясь.
Я поцеловал ее.
Поцелуй вышел недолгим, но страстным. Восторженным. Потом я понял, что надо удостовериться. Потому что, ну я имею в виду… наконец-то обрести уверенность в происходящем — дело в таких случаях хорошее. Только все равно в подобных ситуациях безумно важно согласие.
Я отступил и посмотрел ей прямо в лицо. Вид у Анат был удивленный. Но не безрадостный. Тут-то меня и отпустило. Мое сердце наконец перестало стучать. Я подумал: «О, слава богу». Не знаю, сколько бы еще я смог выдержать, если бы сердце продолжало так молотить. Однако, как я успел заметить, когда мои губы наконец коснулись ее губ, сердце остановилось. Нет, я не имею в виду, что сердце перестало биться. Ну, почти.
Почти перестало. Зато оно сомлело. Обратилось во что-то теплое, вязкое и текучее, как желе, которое никак не дойдет до нужного состояния. Тягучее, но разлить можно. И оно сразу начало исчезать по каплям.
Это был решительный шаг в верном направлении.
— Если мне не следовало делать этого… — начал я голосом чуть выше шепота. Только, по правде говоря, закончить фразу не представлялось возможным. Если только я не был готов сообщить ей, что сожалею и прошу прощения.
Я не сожалел. Ничуть.
Может, нужно было бы сказать: «Если мне не следовало делать этого, то я этого больше не сделаю». Как бы сильно мне этого ни хотелось. Как бы я о том ни сожалел.
Но ничего этого я не успел сказать, потому что почувствовал, как ее рука вплелась мне сзади в волосы, Анат притянула к себе мое лицо и… подарила ответный поцелуй. Неспешнее на этот раз. Нежнее. Сердечнее. На этот раз мы оба понимали: нет никакой опасности, что момент улизнет.
