Тут Назир взглянул на меня. Обратил на меня свой жгучий взгляд и сказал:
— Благодарю, друг мой.
Больше, похоже, говорить было нечего, так что я дошел до своей машины и поехал обратно к дому.
Бен сидел за кухонным столом, ел хлопья. Он, казалось, удивился, увидев меня входящим с улицы. Однако он не был расстроен. Значит, очевидно, он не знал, что я уехал.
— Я думал, ты спишь, — сказал он.
— Хорошо.
Это было именно то, что, как я надеялся, он подумал.
— Но ты же не спал. Тебя не было.
— Правильно.
— Почему ты не спал?
— Не спалось. Не мог уснуть. Я пробовал, но так и не сумел.
— А-а, — протянул Бен с почти набитым ртом. — Хорошо.
Просто чудеса: больше он об этом ничего не сказал.
Когда я вез Бена на работу, он заметил разбитую витрину за несколько кварталов.
— О, нет, — выговорил он. — Ой, нет. Охо-хо. Это плохо. Это на самом деле плохо.
— Довольно погано, — согласился я.
— Ты говоришь так, словно не считаешь, что это настолько плохо, насколько я считаю.
— Да нет. Я тоже так считаю. Просто я уже знал об этом.
— А-а. Кто же ее разбил?
— Мы не знаем.
— Кто-то разбил и убежал?
— Примерно так и было, да.
Бен присвистнул, размах преступления явно поразил его. По меркам маленького городка это было настоящим событием. По меркам Бена, это было сродни землетрясению.
— Я рад, что не сделал ничего такого плохого.
— Я тоже, брат. Я тоже рад, что ты такого не делал.
23 октября 2001 года
Когда на следующее утро мы с Беном по пути на Герсонов рынок (был вторник, но Бену пришлось замещать упаковщика из другой смены) проезжали мимо пекарни, то увидели новую витрину. Назир, должно быть, договорился с кем-то о ее установке где-то между временем, когда я отвозил Бена домой, и закрытием.
Единственная проблема: на стекле больше не было надписи «Выпечка от Назира». Для этого понадобилось бы чуточку больше времени.
Я просунул голову во входную дверь пекарни. В кафетерии горел свет. Было без десяти семь.
— Назир, это всего лишь я, — подал я голос.
Не услышав ничего в ответ, я прошел до конца стойки и заглянул на кухню. Назир остервенело нарезал пончики. У меня от этого слегка свело живот.
— Доброе утро, — произнес я, и Назир махнул рукой, не поднимая взгляда.
— Налейте себе кофе, — предложил он. — Сегодня он обычный. Обычный кофе. Для покупателей. Им не сотрешь краску, или еще что-нибудь такое.
Я налил кофе (черный) в большой пластиковый стакан, какие берут навынос, и зашел с ним на кухню к Назиру. Встал, прислонившись спиной к длинной задвижке одной из двух печей. По спине пошло приятное тепло. Подумалось, что это тепло мне очень знакомо.
