— Я не говорил, что вам следует уехать. Сказал только, что не похоже, будто они собрались причинить кому-то зло.
— Моей дочери. Моей дочери всего двадцать лет, и она работает одна по ночам. А это маленький городок, и всем об этом известно.
— Если всем об этом известно, то не приходило ли вам в голову, что кто-то намеренно сотворил это, когда здесь были вы, а не ваша дочь? Может, легче издеваться над взрослым мужчиной, чем над молодой женщиной.
— Удивлюсь, если у них хотя бы на это чести хватит. А что, если вы окажетесь не правы?
— Вот что мы можем сделать для вас, сэр. Мы усилим здесь патрулирование: будем проезжать мимо по три-четыре раза между четырьмя и семью часами утра. И раз уж городок наш маленький и все такое, мы вполне себе представляем, кто составляет в нем небольшую шайку злодеев, так почему бы не пустить слух, что к любому проявлению вандализма по отношению к вашей лавке полиция отнесется очень серьезно. Что мы ведем наблюдение, что мы прижмем очень крепко, если нам не понравится то, что мы увидим. В таком роде. Что скажете?
Я следил за Назиром, ожидая, как он отреагирует. Какое-то время он пристально смотрел на копа — гордый и дерзкий.
Потом произнес:
— Это далеко не гарантия.
— Никаких гарантий нет, — развел руками полицейский. — Думаю, вы знаете об этом, сэр.
Долгое молчание. Я чувствовал холодный ветерок на своей шее.
— Я должен идти готовить пончики, — сказал Назир. — Не могу позволить себе не продолжать работу.
И он ушел. Проследовал на кухню, тем дело и кончилось.
Полицейский обратился ко мне и кивнул головой на столик подальше от холода из разбитой витрины. Мы уселись друг против друга.
— Похоже, он немного огорчен, — сказал Мичелевски.
— Еще бы.
— И я его не виню.
— Понятно.
— Так, может, просто подбросите мне кое-какие подробности для протокола?
— Обязательно.
— Это произошло как раз перед тем, как он позвонил? Или вы пришли и обнаружили все в таком состоянии?
— Мы были здесь, когда все случилось. Мне не спалось, вот я пришел сюда поговорить с Назиром.
— И вы видели кого-нибудь? Машину или пешехода?
— Нет. Я выбежал на улицу, но никого не заметил. Было уже слишком поздно.
— Ясно. Н-да. Понимаете, не стану врать и говорить, что расследование выявит больше этого.
— Понимаю. По-моему, ему просто нужно свидетельство полиции для страхового возмещения.
— Понятно.
— Я тоже беспокоюсь за его дочь. Вы же не думаете, что в следующий раз и впрямь швырнут бомбу, верно?
— Сомневаюсь, — сказал коп, вставая. — Ваше имя, для протокола?
