— Ты — член партии? — спросил.
И на это ответила.
— А почему до сих пор не в партии?
— Потому и беспартийная, что малограмотная!
— Как ты понимаешь Советскую власть?
— Она мне как мать родная!
— Как ты считаешь коммунистов?
— Это мои родные братья!
— За что ты любишь родину?
— За все люблю, всем она хороша! Что может быть лучше родины!..
Не боялась, чувствовала, что не надо от него таиться.
— Да, болшевичка, и лучше моей родины ничего нет! Может, слышала: Злата Прага, Татры, Быстрица, Братислава… Красивые края! — И мрачнел, вздыхая: — Там тоже сейчас фашисты…
Запомнилось, как однажды, слушая о довоенной жизни в Ясном Клину, он надолго задумался, а потом сказал мечтательно:
— Ваша власть — наш народ, хорошо!..
Узнала, что по профессии Крибуляк — оружейник. Когда фашисты грозили захватить Чехословакию, находился в армии, на границе его часть готовилась дать отпор захватчикам, но правительство предало армию, впустив немцев в свою страну без боя. В Россию попал потому, что другого выхода не было: какая-то у него была неприятность. Хозяин, у которого работал, ихний буржуй, провожая, говорил: «Служи честно, в политику не лезь, это приносит несчастье: кто в политику лез, тех перевешали, а кто — нет, те живут». По дороге на фронт решил: словак в русского не стреляет! Что хороший мастер по оружию, утаил, выбрав, как наименьшее зло, службу в охранных войсках. Дома у него престарелые родители, жена, дочки.
Как не понять капитана. В случае, если провинится перед немцами, не только пострадает сам, но и его семья, а это всего тяжелей. Нет, она, Самониха, не такая, чтобы накликать горе на него и на дорогих ему людей. Пусть не беспокоится: если он готов помочь русским, если он будет с нами работать, об этом никогда фашисты не узнают.
Смешны разведчице непрестанные ухаживания Крибуляк!. Конечно же, это для него своего рода маскировка. Надо же ему в конце-то концов узнать, с какой же все-таки целью она его привечает. Хитер! Но ее не перехитришь. И чуть что: «Пан! Руки!..»
— Почему ты меня так плохо называешь? — возмущается. — Я же тебя плохо не называю?..
Может, он ухаживает за ней и не совсем нарочно. Молодой, здоровый, и она не какая-нибудь дурнушка.
Мужчины, они ведь на любовь слабые, не то что женщины. Укоряет его вполне серьезно:
— Ведь жена своя есть… Да как вам не стыдно!..
Заметила, что он податлив и на ее капризы. А что, если попросить у него револьвер?! Интересно, доверит или нет. Доверил. Предупредил только, чтобы осторожней была. А она, хохоча, дуло на него наводит.
