— А ну, руки в гору!..
Испугался.
— Ей, болшевичка, нелзя так шутить!.. Отдай пистолет!..
А как-то, войдя в хату, с загадочной улыбкой стал вымерять шагами расстояние от стены до порога и простукивать половицы.
— Здесь у тебя вещи зарыты, да? — И засмеялся, видя ее растерянность и удивление.
Не спрашивала, кто выдал тайник, кто же, как не Вера Пальгул. Крибуляк и не скрывал ее имени. Предательница будто бы сказала ему: «Знаешь, сколько добра у Самонихи после мужа осталось, — всю жизнь тебе носить не износить!»
Встречаясь с капитаном, много полезного для партизан узнает от него разведчица. Однако о своей службе он почти не рассказывает, и она по-прежнему вынуждена добывать нужные сведения на станции, пробираясь с неизменной корзинкой от одного поста к другому.
Неожиданно для самой разведчицы добрую службу сослужили ей рассказы о довоенной жизни. Это всегда у охранников вызывает живой интерес и похвалу:
— Карашо, рус Марья! Добрже! Гут!.. До войны — карашо. Война — плёхо.
И еще сильно выручают гадальные карты. Их ей подарили солдаты-словаки, два друга — Франтишек и Ладислав. Рисунки на картах всякие, любой на таких гадать сможет, учиться этому не надо. Она, конечно, старается нагадать солдатам побольше хорошего, и каждый просит ее раскинуть карты.
И все же от ее частых разведок пользы мало. Выведать что-либо у постовых стало гораздо труднее: даже друзья словаки и те, узнав о ее связях с их начальником, теперь попридерживают языки.
Что делать, что делать… Из леса приходят одни не утешительные вести: не удаются диверсии, гибнут подрывники под пулеметами на подступах к железнодорожному полотну. Сама видела — нелегко пробиться к дороге: по всей линии дзоты и колючая проволока, через каждые сто метров — солдат. К тому же у партизан ни опыта, ни подходящего оружия, ни взрывчатки. А эшелоны врага, груженные боевой техникой и пехотой, идут, идут через Дерюжную — с Брянска на Курск, на Белгород и Харьков…
Апрель пришел с теплыми ветрами и проливным дождем. Бурлят полые воды в Клинцовском логу. Набухла Дерюжинка. Через Свапу, говорят, и не перейти.
Больше недели нет связи с отрядом. Не терпится Марье Ивановне. Все готово, как ей кажется, для того, чтобы завербовать Крибуляка, и только необходимо согласовать с Покацурой план своих действий. О ее намерениях он знает, одобряет их, однако до этого считал, что раскрывать свои карты перед капитаном преждевременно, а сейчас наверняка разрешил бы это сделать.
