«Что они там ищут? Что опять потеряли? Вечно у них что-то теряется! — раздраженно думал он, разглядывая пантомиму на волейбольной площадке. — Ну да, — спохватился он. — Это же меня ищут, разумеется…»
— Как возмужал, окреп, загорел, совсем взрослым делаешься, — говорила мать Анины, и ее цепкий взгляд точно приценивался к его персоне, одновременно прикидывая, что из него можно скроить. Анина с кокетливой застенчивостью скромно опускала глаза…
— Ну что же вы, дети, как неродные? Обнимитесь, поцелуйтесь. Ну, Анина.
Анина сделала шаг навстречу Славе, обняла его за шею и чмокнула в щеку. В толпе детей прошел шепоток.
— Что она тебе, сестра, что ли? — спросил потом Зуев.
— Да, почти что… — неопределенно отвечал Слава.
Но и без его пояснений в лагере очень быстро стало известно, что Анина ему вовсе не сестра, а так, что-то вроде долгой дружбы или, может, даже любви… Кто-то сказал старинное словцо: «помолвлены».
— Разве теперь помолвки существуют? — пожали плечами девчонки.
Мальчишки и вообще не очень-то представляли себе, что это такое. Но недаром возникло вдруг это старое слово, им были узаконены те странные для лагеря отношения, что связывали Славу и Анину.
— Это пример дружбы, образец ее, эталон дружбы мальчика и девочки! Кому-кому, а им я доверяю целиком и полностью, — громогласно вещала Таисия Семеновна. — Тут все так чисто, открыто, и тени сомнения они во мне не вызывают!
С ней никто не спорил. Все придерживались такого же мнения, одна лишь Светланка почему-то фыркнула:
— Дрессированные они какие-то, инкубаторские… Тоска да и только…
Но с ней никто не согласился. Привилегия этой дружбы-любви мальчика и девочки, этой образцово-показательной пары была узаконена большинством голосов.
Ими любовались и гордились, за ними подглядывали и шушукались, им завидовали всем лагерем. Они же держались просто и приветливо, вполне открыто и в то же время сдержанно. Были милы, воспитанны, любезны, и толки, сплетни постепенно осели, точно пыль. Они бы совсем исчезли, если бы Зуев не дал им новую пищу, не подлил масла в огонь.
Несколько дней они держались втроем. Зуев был к ним вполне благосклонен и даже цыкнул несколько раз на сплетников, давая понять, что берет эту пару под свое начало.
Но потом что-то пошло не так. Зуев помрачнел, затаился и отдалился от прелестной парочки, сначала будто игнорировал их, а потом ни с того ни с сего перешел к откровенной вражде.
Он стал дерзким, вспыльчивым, злым. Всем хамил или просто пропадал где-то один. Многие обижались на него и жаловались, многих он успел обидеть. Но некоторые глубокомысленно замечали, что Слава тоже себе на уме, такому тоже пальца в рот не клади… Большинство же откровенно и громогласно приписывали все Анине, ее чарам… Но все они были далеки от правды. Правду знал один лишь Зуев, но он не выдавал ее.
