Родители продали дом в Ларчмонте через минуту после того, как он уехал учиться в художественную академию, и купили квартиру на окраинах красивого маленького городка рядом с границей штата Коннектикут. Без пробок дорога до них занимала чуть более двух часов. Рядом были озера, горные тропы, национальный парк – настоящий рай для собак. Лицо города представляли несколько необычных магазинов ремесел, старомодные рестораны и около сотни антикварных магазинов. «Джули понравится этот экзотический мир антиквариата, – думал Джонатан. – И откуда только они здесь взялись? Их выслали сюда из какого-то загадочного старинного места, где все предпочли Икею?»
Как только Джеймс купил собак, отец построил то, что называлось домом для гостей, на заднем дворе, чтобы мама не страдала от своей легендарной аллергии. Этот так называемый дом больше походил на сарай. Джонатан никогда не верил, что аллергия у матери настоящая, – он собственными глазами видел, как, забывшись, она переставала чихать в присутствии собак на целые часы. Но зато теперь, когда он приезжал, его всегда спроваживали спать туда. Расстояние в двадцать метров было ничем не хуже рва.
В пятницу, после работы, Джонатан арендовал машину и поехал к родителям. По дороге он купил бутылку дорого выглядевшего скотча и прибыл ближе к девяти. В квартиру он вошел с нарочито бодрым возгласом: «Всех с днем рождения и доброй ночи!» – в который и вылилось все его фальшивое и ироничное приветствие. Родители встретили его и собак с красными глазами. Вероятно, последние часы они провели, заламывая руки и глубоко сожалея о том, что много лет назад вообще завели детей. Они проводили его в сарай, он же дом для гостей, оформленный вещами из его и Джеймса детских. Он узнал выцветший голубой спальник, постеленный на кровати, – в нем он когда-то давно потерял девственность с девочкой в летнем лагере.
Джонатан подумал, что ездить домой было очень странно. Пусть даже это на самом деле и не его родной дом, но все равно очень странно, на самых разных уровнях. Все вроде бы знакомо, но при этом тревожно, как в воспоминаниях людей, переживших посттравматический стресс.
Собаки не испытывали такой амбивалентности. Желая наверстать упущенное в Нью-Йорке общение с природой, они неистово носились в темноте по двору и согласились вернуться домой только после полуночи. Изможденные, они уже лежали на подстилках и спали. Для них дом был там, где Джонатан.
На следующее утро Джонатан встал рано и пошел с отцом гулять на озеро. Собаки обезумели от счастья, они не останавливались ни на минуту, желая увидеть и почуять все – воздух, землю, деревья, норы. Они вгрызались в чернозем, словно искали закопанный клад, радостно прыгали и махали хвостами в крайнем возбуждении.
