— Тогда спой нам…
— Мы устали. Сейчас отдохнем и продолжим.
— Тогда пусть другие…
А что, можно попробовать. Мы сунули бересту со своими изделиями Павлу, велели пока это петь. Ивана предупредил, что теперь каждая песня стоит рубль. Недовольным пусть птички поют. Сами пошли отдыхать.
На лице поэта бродила улыбка. Того и гляди тронется от такого-то успеха. К этому нужна привычка. Сели. Набулькал ему пятьдесят грамм. Сунул в творческие руки.
— Пей.
— А что, а зачем…
Не вдаваясь в теорию, сунул стихотворцу взвар.
— Запей. Так надо.
Паренек дернул, закашлялся. Посидели. Я не ел, и не пил. У меня еще дела. Ярослав сказал:
— Такой огонь по жилам разливается…
— Сегодня больше не пей. Тебе всего шестнадцать лет.
— А почему мы не выпили с этими славными людьми?
— Лишь потому, что тебе хватит нескольких месяцев, чтобы спиться и лишиться своего дара. А славные люди тебя тут же позабудут, увлекутся чем-то новым.
— Не может этого быть!
— На каждом шагу это можно увидеть, сплошь и рядом. Каждый второй спившийся был каким-то талантом или замечательным мастером. Всего люди лишаются от пьянства.
— Но ты же можешь выпить?
— Тебе до меня еще сорок лет — и все лесом. И пьяным меня никто и никогда не видел. А тебе еще два — три месяца попить водочки — и ты уже на помойке и без таланта.
— А ты…
— Я уже давно мужчина, а ты еще мальчик.
Он перестал спорить, но в глазах читалось непокорство. Я потрепал его по плечу.
— И уж не взыщи, как начнешь пить, я тебя брошу на помойке и уйду вместе со славными людьми. Пойду искать другого мальчика-поэта.
— А как же я?
— Судьба пьяниц никого не интересует. Ты бы подошел к грязному и пьяному оборванцу, позвать того поделать вместе дела? Поищи себе другого человека, который даст тебе тему, припев и музыку, а ты будешь в это время пить. Скорее всего, кончишь на помойке. Или бросишь пить. Но у очень молодых это редко.
— Начать или бросить?
— И то, и другое.
Ярослав впал в глубокую задумчивость. А я сидел и колебался: идти или нет к старшине. Все это решилось очень просто. Подошел Дормидонт и позвал меня. Проходя мимо ребят, велел им отдохнуть. Иван посмотрел с укором: такие прут деньжищи, и вдруг мастер дает безумную команду. Спорить со мной не стал, уже ученый. Подошли к главному столу. Акинфий поднял совершенно трезвые глаза.
— Скажи мне, певец, а кто вам песни пишет?
Ну, честность и скромность тут ни к чему.
— Я и пишу.
— Точно?
— Точно.
— А остальные песни?
— Опять я. С купеческой песней немножко с текстом помогли. А вариант про тебя — чисто мой.
