– Откуда ты знаешь, куда они ушли? – сухо поинтересовался Стрегон, не торопясь опускать меч.
Охотник снова фыркнул.
– Видел, когда мимо пробегал.
– Ты же сказал, что они границы стерегут.
– Так я по краешку, по кромочке, как волк… Но они меня не учуяли.
– А если б учуяли? – все еще злым голосом осведомился Лакр.
– Пришлось бы бежать так, чтобы пятки в спину влипали, – пожал плечами Шир. – С одной кошкой я бы еще потягался. Ну, может, с двумя, если не очень взрослые. А со всеми сразу – нет. Тут и вся наша стая ничего б не сделала. И вам я бы настоятельно не советовал рисковать, хотя бы потому, что с вами идут трое эльфов, а с остроухими у хмер всегда были натянутые отношения. Только одна из них терпела магов. Но сейчас ее нет, поэтому, ллер Тирриниэль, окажите любезность – приструните своих молодцов, пока я не объяснил им все более доходчиво.
Тирриниэль покосился на громадные кулаки охотника и хмуро кивнул.
– Стрегон, прекратите.
– Как скажете, сэилле, – неохотно кивнул полуэльф, и инцидент был исчерпан.
Даже Лакр, посопев, с недовольным видом уселся на траву. Однако быстрый взгляд, брошенный им на Шира, был весьма красноречив и обещал охотнику скорую месть за недавнее унижение.
– Лакр, уймись, – одернул побратима Стрегон.
Ланниец пожал губы и отвернулся, а Шир снова отыскал глазами Белку, которая все еще бродила по кромке озера. Какое-то время за ней следил, затем перевел взгляд дальше, на мерно колыхающиеся кроны, где наметилось смутное беспокойство. Старательно прислушался и тихо выругался, поняв наконец, для чего она туда спустилась.
– В чем дело? – повернулся на звук Тирриниэль.
– Бел… – процедил охотник. – Она сошла с ума!
– А я что говорил! – вполголоса пробурчал Лакр.
Но Шир словно не услышал – до хруста сжав кулаки, прошептал под нос какое-то изощренное ругательство на эльфийском, отчего Тиль совсем забеспокоился, Картис нервно дернул ухом, а у Ланниэля порозовели скулы. Затем охотник на мгновение зажмурился и коротко выдохнул снова:
– Проклятье! Как же я не подумал?!
– В чем дело? – рыкнул Тиль не хуже иного волка. – Шир, Торково племя! Да что с тобой? И с Белкой?
Шир повернулся, и эльфы поразились тому, как стремительно побледнело его лицо. Темные глаза будто разом поблекли, губы посерели, на скулах расцвели багровые пятна, а крупная жилка на правом виске запульсировала так, словно у него сердце колотилось в ушах, а не в груди. Да еще в таком сумасшедшем ритме, какого просто не бывает у смертных.
