– Помню, – спокойно отозвался охотник, устраиваясь поудобнее. – Все помню, что делал, с кем говорил, что пообещал, что на завтрак жевал… даже то, что я – человек и почему-то умею ходить на задних лапах. Просто это становится не особенно важным. Так, краем сознания отмечаю, что есть у меня еще одна половинка со странными принципами, но большого значения не придаю, за исключением случаев, когда наши мысли совпадают. Так же и с волком: я знаю, что он внутри; знаю, что все слышит и понимает, чувствую, когда он голоден, но знаю и то, что он не возьмет верх, пока я этого не пожелаю.
Ланниэль заинтересованно подался вперед.
– А перекидываться больно?
– Почти нет.
– Сознание при этом не теряешь?
– Еще не хватало! – пренебрежительно фыркнул охотник. – Что я, девка, чтобы в обморок грохаться?
– Ну, хорошо. А как насчет шерсти? Что чувствуешь, когда расти начинает?
– Щекотно. И десны чешутся, если зубы режутся слишком быстро, а в остальном терпимо.
– А как ты его зовешь? В смысле волка, конечно, – нетерпеливо заерзал на своем месте Лакр. – Ну, свистишь там? Или шепчешь чего? Может, выть начинаешь?
Шир от таких предположений даже закашлялся.
– Дурень, зачем мне выть-то? Чтобы пересмешников окрестных пугать? Или хмер очаровывать? Нет, конечно! Просто закрываю глаза и зову. Он приходит. А потом я засыпаю и отдаю ему свое тело.
– Не боишься, что одолеет? – неожиданно хмыкнул Тирриниэль.
– Нет, – качнул головой Шир. – Он живет во мне точно так же, как я живу в нем. Если кто-то из нас сорвется или решит остаться один, то погибнем оба. Не знаю, это как-то связано с магией крови, но подробности лучше у Бел спросить или у наших владык: это они проводят инициацию.
Лакр округлил глаза.
– Хочешь сказать, Белка при этом присутствует и в подробностях наблюдает, как вас корежит?!
– Она приходит на каждую инициацию, – серьезно ответил Шир. – Без нее никогда не начинают.
– Но зачем?
– У нее лучше всех получается сдержать нас в первые мгновения, ну, когда все завершается и вместо обычного охотника получается Серый.
Терг озадаченно потер переносицу.
– Хочешь сказать, она помогает вам не сорваться?
– Точно. В первый раз нам сложно: новый мир, новые ощущения, память о прежней жизни при первом перевоплощении недоступна, а желаний-то о-го-го как много. И потянуться, и удрать от остроухих типов, от которых буквально несет магией, и загрызть кого-нибудь, потому что голод поистине зверский, а иногда даже хочется найти себе па… короче, слишком много всего обрушивается. Некоторые с непривычки и кинуться могут. А Бел… – По губам охотника скользнула странная улыбка. – Еще ни разу не было, чтобы она кого-то упустила. Как рыкнет, бывало, да как двинет по морде, собьет с ног, а потом швырнет на землю и ткнет носом… но говорит при этом так ласково, так тихо, что поневоле прислушаешься. И как дивно она пахнет…
