– Осторожнее, – предупредил Шир, благоразумно не приближаясь к деревьям. – Не вздумай вдохнуть пыльцу, иначе утром не добудимся. А вон на тех шипах есть еще и яд, который обездвижит тебя на половину ночи. Убить не убьет, конечно, но можешь мне поверить – ощущения не из приятных. Особенно потому, что разум этот яд оставляет кристально чистым.
Лакр, углядев на ближних ветках крохотные желтые капельки, которых секунду назад и в помине не было, быстро сообразил, что угроза реальна, и с ворчанием отступил.
– Правильно, – усмехнулся охотник. Сам он сидел поодаль, на приличном расстоянии от барьера, прислонившись спиной к какому-то валуну, чтобы ни колючки, ни пыльца его не затронули. – Сегодня хмер поблизости нет, охранять некому, так что избавить тебя от твари вроде пересмешника или какой другой напасти никто не сможет.
– А ты на что?
– Мне не велено выходить.
– Даже если меня там жрать начнут, тоже не пойдешь?
– Нет.
– Тьфу, – с отвращением отвернулся Лакр, поняв, что ничего не добьется. – Может, я просто убедиться хотел, что тут есть запасной выход? На случай, если кое у кого вдруг ум за разум зайдет и проснутся звериные инстинкты!
– Не бойся, не проснутся, – по-волчьи усмехнулся Шир. – Пока я человек, волк во мне дремлет, и наоборот. Могу неделями не спать, ныряя из личины в личину: пока одна половина бодрствует, вторая будет отсыпаться.
– Очень удобно, – съязвил рыжий, с досадой отходя от деревьев. – И что, все ваши так?
– Разумеется.
– Весело живете, – пробормотал Лакр, усаживаясь рядом с Тергом. – А что будет, если не дать тебе перекинуться в полнолуние?
Шир независимо пожал плечами.
– Я же не оборотень, чтобы от луны зависеть. Могу перекинуться, могу остаться таким, как есть. Мне не мешает личина.
– Каково это – быть зверем? – неожиданно заинтересовался Картис. – Что-то меняется, когда перекидываешься?
– Слух, зрение, обоняние… все становится очень четким. Так, будто до этого ты смотрел на мир сквозь мутное стекло. Да и тело совсем другое – сильное, быстрое, не чета некоторым.
– Лапы, случаем, не мешают? – невинно полюбопытствовал Лакр. – Нет? А зубы? Когти? Хвост?
Шир только усмехнулся.
– А тебе? Плохому танцору, как говорится…
– Я человек, – с достоинством отозвался рыжий.
– Я тоже. Местами. Зато когда я волк, такие мелочи меня не заботят: что на двух ногах, что на четырех – без разницы.
– А как насчет всего остального? При смене облика память сохраняется полностью? – вмешался в разговор Тирриниэль. – Насколько я знаю, оборотни о прошлой жизни не помнят, а ты?
