Ллер Эналле послушно отпустил рукояти мечей и, выпрямившись, вопросительно посмотрел на Гончую. Кажется, он уже дошел до той грани отчаяния, за которой становится не важно, жив ты или мертв. А остальные три десятка ушастых вообще не пошевелились, словно ослепли, оглохли и вообще обратились в камень, а в жизни у них теперь осталось только две цели – защищать и служить.
Стрегон, с удивлением поняв, что скандала не будет, выразительно переглянулся с Тергом, а потом присвистнул так же неприлично, как Белка недавно.
– Остальных это тоже касается, – пробурчала Гончая, тоже поняв, что отказываться от клятвы никто не собирается. – Расселись тут, понимаешь… Эналле, ты ничего не хочешь мне ответить?
– Нет, госпожа, – ровно отозвался эльф.
– А твои ушастые родственники?
– Нет, госпожа. Мы приняли решение.
– И убедить вас от него отказаться, я так понимаю, мне не под силу?
– Совершенно верно.
– Паршиво, – откровенно задумалась Гончая. – Только на Торка мне сдались три десятка обормотов, которые ни возразить, ни поспорить не могут? Которые без моего разрешения даже ногти подстричь не посмеют? И готовы терпеть мой мерзкий характер, чего бы им это ни стоило? Тиль, ты, случайно, не знаешь? Мне их что, родственникам подарить на праздник летнего солнцестояния? Хоромы, может, свои украсить? Или вместо статуй в саду использовать?
Лакр негромко фыркнул.
– Скажи, чтоб отвязались, и дело с концом.
– Ага. А они все равно попрутся следом, потому что это – единственное мое желание, которое они не станут исполнять. Но попрутся тайно, через кусты и болота, а потом еще наверняка утопнут к всеобщей радости.
– Так чем тебе не выход?
– А моя совесть? – возмутилась Белка. – Думаешь, мне приятно будет охотиться, если я буду знать, что где-то поблизости бродит неупокоенная нежить? А если на них какой-нибудь пересмешник наткнется? Их что тогда, второй раз убивать прикажешь? При том, что сделать это будет не в пример сложнее, чем сейчас!
Ланниец в затруднении оглянулся на побратимов.
– Ну… Тогда пригрози, что действительно пришибешь, если не подчинятся.
– Ага! Они только спросят в ответ, каким способом им лучше убить себя, чтобы мне было приятно на это посмотреть… Нет. Тут что-то другое придумать надо. Тиль, у тебя идеи есть?
Владыка Л’аэртэ озадаченно кашлянул.
– Хм, это настолько невероятно, что я даже не понимаю, чем тебе помочь.
Стрегон пораженно оглядел замерших в ожидании эльфов: мертвые лица, пустые взгляды, опущенные плечи… Ни тени эмоций на лице, будто им все равно, что она решит: велит ли жить или позволит умереть! И кому они такие нужны? Неудивительно, что Бел расстроилась.
