Белка немедленно вернулась.
– Какая еще проблема? А-а-а… Твоих кроликов замучила совесть?
– Они хотят отречься!
– Ну надо же, как мило! – не преминула съязвить Гончая. – Ты им что, всю дорогу нервы трепал, что их так скрутило?
– Даже и не думал! Выжили – и ладно. Пусть теперь идут на все четыре стороны.
– Ага, так они тебе и пошли!
Тирриниэль лишь пожал плечами.
– Я бы сказал, что им сейчас лучше попасть к Торку на рога, чем вернуться домой.
– Может, ты и прав, – задумчиво согласилась Белка. – Такое предательство не прощают. Если дома узнают… Полагаю, даже если ты им откажешь в отречении, на нем наверняка будут настаивать старейшины. И тогда тебе все равно придется что-то придумывать: или идти на новый конфликт с советом, или же собственноручно отлучать этих типов от рода.
Владыка Л’аэртэ покосился на неудавшихся убийц. Действительно, что с ними делать-то? Принять обратно после того, что они сотворили? Позволить отречься и этим убить их вернее, чем хмеры? Забыть? Невозможно. Простить? Трудновыполнимо. Но даже если бы он пожелал, Темный лес их уже не примет: в лучшем случае близкие вынудят уйти из опозоренного дома, в худшем – устроят «несчастный случай», дабы честь рода была отомщена. Для своих домов они уже умерли, им никогда не простят проступка и предпочтут собственноручно избавить Лиару от предателей, чем позволят владыке еще раз усомниться в их преданности.
Белка негромко присвистнула.
– Тиль, а совесть-то у них, оказывается, есть! Гляди, как этих остроухих перекорежило!
Тирриниэль неодобрительно взглянул на бывших подданных и сразу понял: совсем скисли, бедолаги, хоронить пора. Того и гляди, до могилы не дойдут – рассыплются.
Подтверждая его догадку, ллер Инару поднял на Гончую полные муки глаза, а затем почти неслышно уронил:
– Это моя вина, Раиррэ: я не понимал сути изменения. Конечно, это уже не имеет значения. Мы были слепы. Однако если моя жизнь может хоть что-то исправить, то я готов ее отдать, сегодня, сейчас. – Его глаза вдруг странно сверкнули, в них отразились отчаянная смелость и одновременно болезненное упрямство. А белые от напряжения губы сами собой выдохнули: – Илларэ таирэ сатуро… Пусть свет будет мне свидетелем навеки. Я принимаю этот выбор. Аиле.
– Что?! – тихо ахнул Ланниэль.
– Пусть будет так, – неожиданно решился и ллер Эналле. – Простите, мой лорд, но Инару прав. Если не через отречение, то хотя бы так… Это справедливо.
Он низко склонил голову и опустился на одно колено.
