Гантелей по стриженому затылку, и — Найда, Найда! Иди сюда, не бойся меня, теперь мы будем вместе! Попятилась, так я и знал. Бросился, схватил, навалился. О, первое прикосновение! Мешок оказался впору, будь осторожна там, любимая. Ты совсем невесомая, как птичка! Я бежал к вокзалу — успеть на последнюю электричку. Три пересадки до Бреста, ползком через границу, хоть бы вьюга началась, а там как-нибудь в Нидерланды — таков был мой план.
— Ваши документы.
Я дёрнулся спросонья, ноги больно затекли. Рослый патрульный, за ним ещё двое. Какая-то станция. Незаметно погладил Найду через мешок — всё хорошо, всё хорошо, любимая. Протянул билет и паспорт. Он скептично изучил.
— Что у вас в мешке?
— Вещи.
— Покажите.
— Не имеете права!
Я отталкивал его руки, и двое обошли меня сзади, взялись крепко. Меня колотило. Что толку кричать? Патрульный долго возился с узлом, и наконец распутал. Найда высунула голову — аккуратные ушки, утончённый профиль — и улыбнулась.
— Да, это он, тот самый. Вяжите его.
Они вмиг ловко скрутили, связали меня, и повели на выход. Рванувшись — патрульный споткнулся, потерял равновесие и сел на сиденье — я изо всех сил обернулся и крикнул:
— Найда! Я тебя люблю!
2012 г.
Убийство на улице Варвашени
Был осенний вечер, лил дождь, светили фонари, катили машины. Всё кругом шумело и блестело. Комиссар стоял под облетевшей липой и ожесточённо курил, вторую сигарету подряд. Чесалось за поясом, но под длинным плащом было не достать. Капли стучали по шляпе и по плечам, ветер дул то справа, то слева, мокрое пятно расплывалось на середине сигареты. Сбоку, из брызг и огней, возникла старушка с зонтиком.
— Что тут случилось, сынок? — она смотрела испуганно.
— Женщину убили, — коротко ответил комиссар.
Чтобы не продолжать разговор, он вышел из-под липы и переступил через ленту ограждения. Фотограф уже прятал камеру, сержанты ощупывали сквозь полиэтилен собранные улики, врач вопросительно смотрел. Оглядев ещё раз тёмное тело за автобусной остановкой, комиссар кивнул. Сноровистые санитары живо переложили тело на носилки, подняли и вдвинули в машину.
Он велел сержантам ехать в управление, а сам зашагал куда-то вперёд, к проспекту. Ему хотелось рычать и бить, слышать хруст преступного лица под кулаками. Как только земля носит таких негодяев? Лишающих жизни нежную женщину? Длинным ножом меж рёбер, прямо в сердце? Ревность? Месть? Злобное извращение? Он поднялся по брусчатому пандусу в гастроном и спросил сигарет.
