В тот же день Лявон прошёл собеседование и был принят в университет.
Лявон поднялся по ступеням и толкнул одну из огромных дверей. Его всегда удивляло, насколько эти двери хорошо сбалансированы: при размере в два человеческих роста и внушительной толщине они открывались без особых усилий. Как обычно, после яркого солнца снаружи показалось, что холл погружён в полумрак. Слева, над пустующим гардеробом, зеленели цифры электронных часов; было без пяти девять. Напротив входа располагалась широкая лестница, ведущая на верхние этажи, а перед ней стоял стенд с расписаниями занятий и экзаменов. Лявон пошёл к нему, слушая, как его шаги отдаются сложным эхом от потолка и далёких стен. Глаза уже привыкли к освещению, и он увидел Адама Василевича, который прикреплял к стенду объявление. Лявон поприветствовал его. Тот коротко кивнул головой, указал на своё объявление и, отвернувшись, поспешил вверх по лестнице. Адам Василевич обычно носил светлые рубашки с коротким рукавом, а сегодня в честь экзамена надел строгий тёмно-серый костюм, кирпично-красную сорочку, пёстрый галстук в тон и чёрные лаковые туфли. На чёрных носках, выглядывавших наружу при подъёме ноги на ступеньку, Лявон заметил синие полоски. Лявон представил, что время вдруг замедлилось, и быстрый шаг Адама Василевича по ступеням превратился в плавный полёт, едва заметный глазу, как движение минутной стрелки. Лявон нагибается и рассматривает синие полоски близко. И может даже дотрагивается до них. Каковы его носки на ощупь? Лявон тряхнул головой и стал читать объявление.
«Экзамен состоится сегодня в 9-00. Аудитория 304». Объявление было написано синей авторучкой на листке в клеточку. Лявон оценил правильность почерка Адама Василевича, ненадолго задумался, покупал ли тот специально тетрадку, чтобы выдернуть из неё листок для объявления, прочёл его ещё раз и, наконец, ступил на лестницу. Нужно было подняться на третий этаж. Лявон знал твёрдо, что первая цифра в номере аудитории означает этаж. Ему никто этого не говорил, но однажды догадка снизошла на него свыше, как откровение. Лявон много раз проверял теорию первой цифры на практике, и она работала чётко, без исключений. Тайное знание внушило ему некоторую гордость за себя, но ненадолго: секрет второй и третьей цифр ему разгадать не удавалось, сколько ни ломал он голову. Спрашивать же Адама Василевича не хотелось; решение могло оказаться столь простым, что стало бы стыдно за своё тупоумие.
