— Что?
Безошибочно истолковав замешательство принцессы, Лютинг шепнул вполголоса:
— Вряд ли это поможет…
— Да о чем речь? — наморщил лоб верховный.
— Забудьте. — Смущенная Изольда поспешила отвести глаза. — Лучше объясните… что у нее в руках?
Она ляпнула наобум, заприметив сцепленные пальцы Розы, и совершила открытие: в неподвижных ладонях действительно виднелся какой-то предмет. Края его вспыхивали на свету желтоватыми гранями. Лепестки безымянного цветка проступали сквозь полупрозрачный камень.
— Похоже на амулет… — Хёльмвинд склонился над ложем, намереваясь отнять у спящей любопытную вещицу. Но стоило коснуться гладкой поверхности, рука Розы дрогнула и впилась в его запястье.
Все случилось мгновенно. Ветер задохнулся, словно его ударили в грудь, и мучительно сморщился.
— Хёльм! — Принцесса бросилась разжимать мертвые пальцы.
Но верховный шквалом оттолкнул ее.
— Не подходите!
Уговаривать Таальвена не пришлось. Некогда звериное чутье давно било тревогу. Только Изольде не было дела до его предчувствий — стрелой она кинулась к постели.
— Стой! — предупредил принц, делая быстрый выпад.
Ноги девушки затрепыхались над полом, и вот она, не сообразив как, оказалась в дальнем конце зала.
— Тааль, ему ведь больно!
Лютинг оттащил извивающуюся колдунью к двери. Доказательство мучений Хёльмвинда он видел без лишних пояснений.
Вцепившись пальцами в прикроватный столбик, верховный до скрипа сжал челюсти. Капля за каплей из него будто цедили жизнь — вынимали ветряные силы, как ленты из шкатулки. В глазах плясали огоньки, нутро жгло нестерпимым огнем — еще немного, и он потеряет способность стоять.
Но тихий нежный голос в голове молил беззвучно:
— Пожалуйста, не отпускай…
И ветер стискивал окостеневшую ладонь, покорно позволяя лишать себя штормовой неукротимой мощи, самой сути.
— Удержи меня, поделись своей силой, — мысленно повелела владычица.
Противиться было невозможно — Хёльмвинд намеревался выполнить ее просьбу во что бы то ни стало. Но ослабевшие ноги вдруг подкосились — он упал на колени.
— Сделай же что-нибудь! — вскричала принцесса, с ужасом наблюдая, как гаснет льдистый взор.
— Разве не видишь, он терпит по доброй воле, — попытался втолковать Лютинг.
Но Изольда и слышать не желала.
— Значит, разум его затмился… Пусти, дай мне помочь!
Она брыкалась и шипела, не вполне осознавая, отчего так яростно рвется к траурному ложу. Внутри все клокотало. Но верный защитник принцессы был непреклонен. Он знал: если ослабит хватку, произойдет несчастье.
