Я переводила взгляд с кнопки «ухожу домой» на громилу и обратно. Я не знала, что мне делать. Я держала в руке мышку и чувствовала, как намокает ладонь, как липкий ручеёк пота бежит от лопаток к пояснице. Я была эмоционально истощена - несколькими часами ранее я узнала, что мой голос по телефону звучит, как тихий плачь дикой утки, подстреленной охотниками. Мне хотелось принять ванную, а лучше нырнуть в холодный водопад и вынырнуть где-то, где не существует огромных небоскрёбов с начальниками-самодурами.
Шесть ноль пять превратилось в шесть ноль восемь, Сайто крепко схватил булку пальцами-сарделькам и поднёс её к губам. Он ждал, что я буду делать. Я ждала, что он скажет мне, что делать. Зубы громилы впились в мякиш, стол усеяли крошки.
Я предчувствовала, что любое моё решение будет неверным. Из двух зол я выбрала меньшее: щёлкнула левой кнопкой мышки, выключила компьютер, встала из-за стола, согнулась в шестьдесят градусов и выдала вечернюю церемониальную фразу: «Спасибо за труды! Позвольте откланяться».
Сайто не сказал мне «До свидания». С набитым ртом он крякнул напоследок «наруходо» и сделал глоток энергетика. Ирина смотрела мне вслед c нескрываемым осуждением. Марико вскинула густо накрашенные брови и покачала головой, провожая меня взглядом. Я поняла, что совершила ошибку. Я шла к дверям медленно, поджав хвост, как испуганный щенок. Неплохо бы вернуться, мелькнуло в голове, исправить оплошность, сесть обратно за компьютер и поинтересоваться у Сайто, нужна ли ему моя помощь. Я этого не сделала - мне очень хотелось курить.
Я затягивалась второй по счёту сигаретой, а паршивое настроение меня не покидало. Я чувствовала себя нашкодившим ребёнком, несмышлёнышем, сорванцом. Я возвращалась домой пешком: четыре километра по серому асфальту, мимо ярких вывесок и залитых желтоватым светом баров -я дышала воздухом большого города и не могла надышаться. Улицы были полны жизни и запахов: из приоткрытых дверей забегаловок пахло наваристым раменом и жареными шашлычками-якитори, из прачечных доносились ароматы стирального порошка; мадам на велосипедах, проезжавшие мимо, оставляли позади цветочный шлейф из роз, жасмина и туберозы. Я брела по городу и ругала себя за то, что поставила индивидуальное выше коллективного. Я кляла себя предательницей, солдатом-дезертиром, сбежавшим в лес и оставившим свой отряд помирать на поле боя. Во взгляде каждого прохожего мне мерещились нотки осуждения: Сайто, Ирина и Марико вкалывают сидят сутки напролёт, страдают от болей в спине, а ты тут ходишь воздухом, видите ли, дышишь. Устала она за какие-то восемь с половиной часов.
