Я смотрела на набиравшего эсэмэски настоящего Человека-Воробья и мне было жалко Люка, которому никто до сих пор не подарил красную сумку. Ему просто необходима сумка-крик цвета сибирского заката, подумала я в тот день. Ему нужен кто-то, кто будет писать ему эсэмэски, кто будет не давать ему опуститься на самое дно салариманской впадины, по глубине не уступающей впадине марианской.
Я смотрела на хилую спину Человека-Воробья. Мне хотелось спросить у него совета, как выжить в этом аду под сводом облаков, мне хотелось спросить у него, кто подарил ему красную сумку, кто пишет ему эсэмэски, как ему удаётся сидеть на металлических прутьях целых сорок минут. Вместо этого я бросила бычок в урну и зашагала прочь.
Глава 4. Не подарили, а насидела
Из полутёмного коридора я шагнула в стеклянный дворец. Тучи кружили над Птичьей башней, наполняя и без того блёклый аквариум свинцовой серостью и тоской.
Во главе длинных приземистых столов, спиной к панорамному окну сидели менеджеры. Целыми днями они только и делали, что писали сценарии для реалити-шоу о жизни простых офисных крыс, режиссировали его и пускали в эфир. Случайными зрителями проекта «За стеклом Птичьей башни» были огромные чёрные вороны, пережившие не одно поколение салариманов, и мойщики окон, скользившие на подвесных стремянках от макушки к пяткам небоскрёба. Главный Птицевод наблюдал за фальшивенькой игрой крепостных с императорской ложи. Ему был доступен режим 5D и пакет «всё включено»: халдеи приносили ему кофе и чай, труппа кланялась в ноги, а одного лишь его кивка было достаточно, чтобы сослать поднадоевшего актёришку в сельский драмкружок, в глушь префектуры Ибараки, а то и вовсе на Сикоку.
Порой на сцене нашего театра теней разворачивались драмы похлеще, чем в древнегреческих трагедиях и голливудских сериалах. Бесконечные дубли и опасные трюки высасывали из артистов жизненные соки и радостные эмоции. Словно золотые рыбки, мы исполняли все желания властелинов Птицефабрики, сотни их поручений и тысячи прихотей. Нас поймали на крючок пожизненного найма, на аппетитную приманку стабильности. Плюхнув алую печать на трудовой контракт, мы обязались безропотно соглашаться на любые сценарии, пьесы и проекты.
В прошлом театральном сезоне мне выпала незавидная роль прислуги, ведь мой творческий путь на подмостках Птицефабрики лишь начинался. Пингвиний костюм весьма кстати походил на униформу официанта во французском ресторане. Для полного сходства не хватало лишь белого полотенчика на сгибе локтя и чёрного короткого передника, повязанного на поясе кокетливым узлом. По сценарию мне достался каскад поклонов и одна единственная реплика.
