— Скорей, скорей, Святогор! Я знала, что ты придёшь за мной, что мы убежим... убежим с тобой.
— Сейчас, ещё мгновение... Ты ничего не бойся... Я жив и сумею освободить тебя. Вот только уберу эту доску...
Здесь резкий свист прорезал воздух.
— Эй, стража! Держи его! Там — на крыше! — раздался громкий крик.
— Проклятье! Это Вадим! — воскликнул юноша.
— Беги, Святогор! Беги, спасайся...
— С тобой вместе, Любуша! Давай руку!..
Но крик Святогора оборвался, до Любуши донёсся шум отчаянной борьбы.
— Они убьют его, убьют!.. — в ужасе шептала девушка.
Из-за стены хижины ясно слышались звуки шагов, какая-то возня и крики. Все в деревне попросыпались.
Вот распахнулась дверь, и в хижину вбежал Вадим. Позади него в свете пылающих головней Любуша ясно различила Святогора, крепко связанного. Его держали несколько жрецов.
— Попался твой сокол! — злорадно бросил Вадим, тяжело дыша. — Не уйдёт он теперь. Сейчас его отведут к верховному жрецу... Видишь, Любуша! Суждено тебе стать моей!
— Никогда! — и девушка, выхватив у него из ножен меч, хотела поразить им себя.
— Ну нет, моя радость! Я не дам тебе умереть! — Вадим отнял у неё смертельное оружие.
а Перыни у Велемира сошлись Володислав и Гостомысл. Каждый из них явился туда со своим делом, у каждого была нужда до верховного жреца Перуна.
Старый Велемир оказался в большом затруднении. Оба старейшины были люди важные, и принять одного раньше значило бы обидеть другого.
А это в любом случае было опасно. Однако старик нашёл-таки выход из этого положения, разрешив Гостомыслу повидаться с узником Святогором.
Этого, главным образом, и добивался умный Гостомысл. Он нарочно выбрал такое время, когда к Велемиру прибыл ильменский родовой старейшина, понимая отлично, что в другом случае Велемир откажет ему в свидании с любимым племянником.
Свидание родичей было трогательное.
С криком радости кинулся на грудь к Гостомыслу юный Святогор. Дядя нежно прижал его к себе.
— Наделал же ты беды! — покачал головой Гостомысл, когда схлынули первые проявления радости.
— Дядя, не упрекай меня! Я не помню и сам, что было со мной...
— И не думаю упрекать. В молодости я и сам поступил бы так же! — улыбнулся новгородский посадник. — Это я к тому говорю, чтобы ты подумал, как из нынешних бед выпутаться.
— Эх, кабы были здесь Рулав да его товарищи!.. — вздохнул юноша. — Они бы меня не выдали...
— Будто? — усмехнулся Гостомысл. — Ты на них что-то надеешься очень... Разве пойдут они против Велемира?
