В толпе, окружавшей их, раздался одобрительный гул. Похоже, пылкие, полные убеждённости речи Любуши произвели немалое впечатление. Всех тронула её верность Святогору.
Это заметил Вадим.
— Как же так! — воскликнул он с нескрываемой обидой. — Твой Святогор, оставив тебя, бежал отсюда... Разве ты не видишь, что он не думает любить тебя? Если бы он действительно любил, как ты думаешь, ушёл бы он сейчас от тебя?
— И ты смеешь говорить это, подлый убийца?! — смело глядя ему в глаза, сказала Любуша. — Ты, поразив его, беззащитного, в страхе бежал сам при виде обыкновенного человека, не имея смелости постоять за себя... А ещё славянин! Ещё сын уважаемого старейшины могучего рода!.. Нет, не достоин ты славянского имени.
Снова по толпе пробежал гул одобрения. Вадим весь вспыхнул и с тревогой взглянул на отца, сумрачного, поникшего и, видимо, весьма подавленного этим происшествием. Только Богумила по-прежнему с любовью смотрела на своё преступное чадо.
— Не надейся более на Святогора, — хмуро заметил Велемир. — Он не избежит своей участи... Не можем мы допустить, чтобы безнаказанно оскорблялся наш великий Перун. Пойдите вы и объявите всем славянским старейшинам, чтобы явились они к нам на Перынь для суда над ослушниками. А эту упрямицу возьмите и стерегите, пока она не смирится или пока все мы не пребудем перед ликом нашего божества.
Отдав приказания, Велемир, окружённый жрецами, чинно удалился из селения.
Оставшаяся стража жреца схватила Любушу и увела её в пустую хижину. Здесь бедная девушка была оставлена одна со своими невесёлыми думами.
Ночь — светлая летняя ночь, — какие только бывают на севере, спустилась уже над засыпавшим селением. Мало-помалу успокаивались все поволновавшиеся за день его обитатели. Даже измучившийся за день старик Простен заснул. Дремала у хижины, в которой заключили Любушу, и стража.
Только Любуша и не спала, полная дум и надежд.
Но что это за странный шорох раздался на крыше убогой хижины? Зверь какой-то, что ли, забрался на кровлю и царапается? Нет, это не зверь!.. Это человек... Любуша приподняла голову и стала вслушиваться. Шорох был всё отчётливее. Кто-то раскидывал солому на крыше. Как этого не слышала стража?.. Кто это только мог быть?
Девушка приподнялась, и вдруг её слух уловил знакомый, хорошо знакомый шёпот, по которому она узнала Святогора.
— Любуша, милая! Здесь ли ты? — слышалось сверху.
— Здесь, здесь! — ликовало сердечко у девушки.
— Подожди немного... Сейчас я проберусь через кровлю и убежим... Все спят, и мы скоро будем в безопасности у моих товарищей.
