отдаю все что вырвал
у бедной жизни
Лошадь и клоун
порукой тому
что музыку
я возвращаю Печали
она родилась
в сиротливых кронах
под стоны ветра.
Мне всегда нравился
тролль из сказки,
великан, упрямец, никто ему не указ.
Сгреб в охапку принцессу
и ржет, что твой жеребец.
А уж простаком прикинуться -
это он мигом,
будто набросил плащ-невидимку.
Раз, и нет его, злого тролля,
сгинул средь каменных россыпей,
лишь глаза голубеют, а в них -
детское любопытство.
Выстрел в Белфасте.
Расстреляно
детство.
Мальчик стирает каракули
на лестничной клетке
губкой своего сердца.
Как давно это было! Знойный июль.
К вечеру улицы оживали.
Они с друзьями гоняли мяч на пустыре,
где разросся купырь -
настоящая засада для партизан.
Он до сих пор помнит
его горьковатый запах.
А потом события захлестнули, как мутный поток
из опрокинутого корыта.
Облака тень
легла на детские плечи
солдатской шинелью.
"Не трогайте табличку на двери..."
Не трогайте табличку на двери!
Оставьте.
Пусть человек переехал, его шаги
впечатались в тишину комнат,
его одиночество въелось
в царапины на стене,
его невеселые мысли
бьются
о засиженные мухами стекла.
Быть
Пробую это слово на вкус
жую как хлеб
Что это
Сладостно-горький миг униженья
когда взрывается гордость
или остывшие вершины
прошлого
где все еще рыдает эхо
юности твоей и моей
Косматый, обросший туманом,
в рыже-лиловых подпалинах,
ноябрьский день
замер над городом в стойке,
как пес,
что причуял запах земли и дождя.
Я так часто видела
смерть -
слоноподобные туши
из серого камня,
что громоздятся ночью
на побережье улиц,
кровавую ухмылку
неоновых маяков,
вечерний улов рыбарей,
измученных за день:
книги, газеты и телекадры -
опухшие от голода дети,
груды трупов...
На гребне вздыбленных слов
вырастает фигура Бога -
Бога, который слеп, глух
и жесток.
Не сетую. Нет.
Неторопливо,
как вином драгоценным - бокал,
наполняется день
наготой бытия.
Проход закрыт,
и мне не вернуться
в будущее,
что осталось у меня позади.
На улицах детства,
чужих и до боли знакомых,
большие машины
вгрызаются в жизнь,
выворачивают ее наизнанку.
Слетелись на падаль,
кружат
черные ангелы.
Сколько их было, белых ночей,
но эти...
Деревья,
сомкнув прохладные ветви,
стерегут мой покой,
и спящие птицы
оглашают мои мечты
звонким молчаньем.
На скалах пенится
сияющий свет,
что обычно зовется
утром.
