– Дедушка! Вы замечательный! Вы так чудесно все объяснили, что умом я все поняла. А вот сердцем…
– Ну знаешь ли! В науке еще никто не предложил не от ума, а от сердца «коэффициент радости или любви»!
– Не сердитесь, дедушка! Я просто так… сама не знаю… Пойдемте на нашу гоголевскую полянку. Может быть, найдем там Чичикова или даже Вия?
– Идем, идем, – сердито говорил академик, поднимаясь вслед за Надей уже не по ухоженной аллее, а напрямик, почти по девственному лесу.
Лужайка, засыпанная ромашками, казалась лесной глушью.
– Вы, дедушка, тоже ищите грибы! Непременно ищите. Ищите.
Старик стал ворошить траву концом палки, что-то бормоча под нос.
– Какой же умница был Аксаков! А какое сердце! Так заботиться о своем госте! – восклицала Надя. – Смотрите, снова вырос не то манилов, не то собакевич!
– И Манилов, и Собакевич – поганками были, а ты настоящие грибы находишь, как и великий наш Николай Васильевич Гоголь, гостивший у Аксакова.
– А как он, наверное, радовался, когда рано поутру находил грибы! А хорошо ли, дедушка, что его обманывали?
– Как это обманывали?
– Но ведь грибы вместе с грибницами по заданию Аксакова приносили сюда из леса накануне приезда Гоголя и рассаживали по полянке. Это же обман!
– Экая ты хоть и синеглазая, а непреклонная! Небось в детстве врала родителям, шалости скрывая. Бывает ложь во спасение, так сказать, святой обман. Так и ради радости допустить можно. Вот и здесь она от добра сердечного аксаковского. От него и нам спустя столетия из былых грибниц всякие Вакулы да Вии чудятся.
– Смотрите, дедушка, два хороших белых нашла, аккуратно ножичком срезала, как вы велели. Как мы их назовем? Каким гоголевским героем?
– Хлестаковым, который нынче в Звездном комитете пыль парадоксов относительности в глаза людям пускал.
– Хорошо, – согласилась Надя, – мы его изжарим. А кто там выступал?
– Дьяков твой, из вашего университета.
Надя застыла с грибами в руках.
– Нет, дедушка, его я жарить не буду. Он про папу сказал…
– Видно, зря я старался, забивал истинами твою рыжую голову. Как была, так и осталась зеркальцем. Что тебе покажут, то и отразишь. Никакого самостоятельного мышления.
– Дедушка, милый! Вы рассердились? Не надо! Ну не судите меня строго. Пойдемте лучше домой. Мама к обеду ждет.
– Иди, иди, скажи матери, что у меня сегодня разгрузочный день. Пойду к пруду с кувшинками беседовать.
Надя знала характер деда и что безнадежно пытаться его переубедить. Она немного всплакнула, поцеловала деда в щеку и побрела обратно в академический городок.
