Еще до того, как Алеша закончил есть первый блинчик, Маша окончательно разочаровалась в жизни. Вся эта вылазка была авантюрой. Ей казалось, что даже ребенок замечает глупость того, что они ехали за блинчиком через всю Москву. И гулять не хотелось, опять развезло, и машины гнездились друг на друга, заволакивая все серым едким дымом.
Вот они подошли к машине, молча, зажигание, хлопок двери и мама с сыном начали долгий скучный путь в сторону дома, Алеша всю дорогу рассматривал свои пальцы.
Гриша вошел в комнату, которая называлась мастерской и встал, немного постоял. Хотя бы для галочки — ходил в мастерскую. В последнее время он даже заходить опасался в эту светлую комнату без штор с заливающим ее унылым дневным светом. На полу лежали шары, мелкие иногда сами перевигались от сквозняка, за ними перелетали, подскакивая, куски пыли. Придурковато в углу стояли раскрашенные конусы, новая фишка Гриши, но конусы почему то никто не покупал. К нормальной ровной поверхности Гриша не притрагивался с тех пор, как родилился второй ребенок. Он совершенно забыл, что именно рисуют на ровной поверхности и что перед этим чувствуют. Сегодня Гриша решительно подошел к мольберту, чтобы высказаться на тему, как плохо, когда нечего сказать. Тема сама по себе не вызывала отвращения, хорошая тема, так ведь опять же — проклятая современная живопись позволяла отразить это в каком угодно варианте. Но вот в каком именно виде изобразить печальное молчание творца что то в голову не приходило. Было страшно даже дотронуться кистью до картонки. Казалось, ровная поверхноть сразу выдаст его несостоятельность, выставив указующий перст: посмотри, ну что ж ты тут напачкал то. Бездарность!
Гриша уныло посмотрел на белый квадрат и с чуть большим энтузиазмом на нераскрашенный шар. Он почти подмигнул ему: ну вот какой же молодец этот шар, такой белый, такой круглый. Шар сразу подсказал, как именно он хочет быть раскрашенным, не спрашивая ни о каких идеях. Гриша подошел к шару, поставил его на импровизированный круглый мольберт и попытался по памяти воспроизвести состояние «творческий подъем». Но даже шар красить быстр расхотелось. Заболела спина. Этой больной точкой спины он почувствовал на себе Варин взгляд.
— Вдохновение, Гриша?
Гришу начало подташнивать, почему она вообще не чувствует что с ним происходит, прожив столько лет вместе? Он повернул к выходу, стараясь не выдать лицом свое раздражение.
Да, Варя, именно так… вдохновение, я пойду за сигаретами прогуляюсь.
