На часах было четыре, няня привела Алешу, Маша заготовила для нее аккуратную улыбку, но она не пригодилась, т. к. няня еще в коридоре сказала, извинившись, что ей нужно бежать. Маша даже где-то разочаровалась. Сегодня она успела морально подготовиться к ее визиту.
Тогда она нехотя сама стала спрашивать сына, о том, как у него дела в школе. Алеша отвечал, что в школе все хорошо, его никто не обижает, а друзей у него нет, потому что они ему не нужны…. Дальше он обычно спрашивал, что они будут делать и, как правило, раздражал этим мамашу, потому что это значило, что нужно действительно что-то делать с ним: одеваться, гулять или играть в какую-нибудь занудную детскую игру. Маша старательно играла, снедаемая чувством долга, иногда теряя нить этой самой игры. Сегодня Алеша тоже спросил, что они будут делать, не особенно надеясь на какой-нибудь интересный ответ. Но вдруг мама неожиданно обрадовалась. А не поехать ли нам погулять в центр, спросила мама, странно оживившись, пройдемся по Дмитровке, выйдем к бульвару, слегка смущенно продолжила мамаша, уже надевая обувь. Алеша растерянно поставил на пол мешок со сменкой. Мама, я же в форме? А это ничего, под курткой не видно — заверила разрумянившаяся вдруг мать.
Маша резво ехала за рулем, голосило радио, ее очень раздражало, что Алеша никогда не смотрел в окно, ей казалось, что для ребенка смотреть в окно должно быть естественно. Алеша же почему-то в окно смотреть отказывался и обычно всю дорогу просто осматривал свои ноги или руки. А сегодня он, как и хотела всегда ее мать, радостно вертел головой во все стороны.
Перед подъездом к Дмитровке у Маши начало стучать сердце. Отчего? Шанс специально встретить незнакомого человека на улице Москвы второй раз в том же месте равняется нулю. И все же, когда она с сыном входила в то самое кафе, от страха у нее перехватило горло. Она с усилием, как будто в замедленной съемке, оглядывалась по сторонам. Ей было трудно дышать. Его конечно, не было. Маша хоть и не верила в чудеса, все же почувствовала себя обманутой. Она вручила сыну меню, разговаривала с ним теперь рассеянно, поминутно оглядываясь на дверь, переодически вносящую холод. Каждый раз когда дверь только собиралась распахнуться, Маша про себя бормотала что-то вроде: «да, да здравстуйте, это мой сын, Алеша, странно бы мне было вас забыть, я же первая начала». Или так, например: «Здраствуйте Гриша, а я уже прямо с дитем к Вам, жена то не против будет?»
