Мама Адели спокойно лежала на кровати, сжимая и расслабляя ладони, и смотрела в потолок. Мне казалось ужасным то, что врачи не смогли помочь ей чем-либо, потому что Адели сказала мне, что прогресс появился лишь спустя три месяца. Может быть, та операция и была долгом их семьи, который выплачивала Адели с огромным трудом.
Я был немного растерян, когда сел на стул, который стоял в паре метров от кровати, потому что боялся, что мама Адели начнет какой-либо разговор, а я ничего кроме благодарности за такую хорошую дочь не смогу сказать.
— Ты Грэг? — я услышал вопрос и вздрогнул, когда женщина посмотрела на меня.
— Да, а Вы меня знаете?
— Адели много рассказывала о тебе в последние дни. Я так рада, что кто-то помог ей улыбнуться так же, как и она помогала другим, — она замолчала на несколько минут, но затем продолжила: — Кстати, где она?
— Надеюсь, что спит, — я говорил самые правдивые слова за всю свою жизнь.
— Спит? — его голос звучал слишком удивленным, словно Адели действительно редко спала. — Как же долго я этого ждала. Я очень переживаю на счет того, что с ее здоровьем будут проблемы. Впервые за эти месяцы она позволила себе поспать.
— Она сначала не хотела делать этого, потому что она переживала о том, что с Вами может что-нибудь случиться, но я уверил ее, что она может положиться на меня.
— Боже мой! Какой ты добрый и хороший человек! — она говорила эти слова в таком восторге, но из нас двоих лишь я знал, что это неправда. Это было ее первым впечатлением обо мне, но это не был я настоящий.
— На самом деле, это совершенно не так, — я самый грешный человек на земле, нежели хороший или добрый.
— Почему ты так решил? — женщина повернула голову в мою сторону и вопросительно посмотрела на меня, когда в ее глазах было утешение.
— Не знаю, стоит ли Вам говорить об этом, но я скажу, поскольку Адели не захотела слушать меня, — я тяжело вздохнул, потому что понимал, что наш разговор может оказаться долгим. — Вчера Адели приходила к нам с отцом на ужин, и, когда ей нужно было уходить, она, под предлогом показать ей мою коллекцию пластинок, хотела попрощаться со мной наедине. Я не знал, куда она торопилась, поэтому мой эгоизм и еще то тщеславие взяло верх надо мной. Я чуть ли не совершил самую ужасную вещь в своей жизни. Понимаете? Я чувствовал борьбу внутри себя с этими ужасными качествами, которые посмели начать эту борьбу, буду побежденными. Я ужасно виноват перед ней. Мне стыдно, что я так подло поступил с ней, и мне стыдно, что я сильно напугал ее.
