Во дворе пансионата он даже не пытался направиться к подъездным воротам, знал из разговоров, что каждый раз, когда кто-либо хотел выйти с территории, охранники звонили на главный пост в холле и спрашивали разрешения. Но Том слишком долго тут прожил, чтобы не знать, где находится вполне возможный для «самоволки» перелаз через этот кажущийся неприступным забор.
Перелезая, он чуть было не порвал джинсы, но лишь оцарапал через ткань ногу, и эта царапина, сама по себе пустяковая, как-то отрезвила его. Извеков больше не спал. Он готов был действовать. Он и действовал. Сразу свернул с привычной, ведущей к деревне тропы, проложенной многими обитателями пансионата, и углубился в кусты. Они тут были еще не очень густые, даже реденькие.
Неожиданно пошел дождь. С козырька бейсболки побежали капли, вода быстро промочила плащ и даже свитер на плечах. И все же Том сумел каким-то скрытым чутьем понять, что машина, которая откуда-то издалека, изрядно форсируя мотор, приблизилась к пансионату и замерла у ворот, а спустя пару минут взревела и въехала на территорию, — эта машина прибыла за ним. И ушел он, следовательно, вовремя.
— Не с собаками же они за мной погонятся, — сказал себе Том, чтобы взбодриться.
Хотя в этом уверенности тоже не было — могли и с собаками. Одно он знал точно: путь по дорогам закрыт; автобус, на котором он приехал сюда четыре месяца назад, привезет его прямо в карцер, или куда там помещают таких, каким теперь его считали.
Поэтому, злясь на себя и понимая, что выбора нет, Извеков направился в лес, чтобы уйти как можно дальше и как можно быстрее, чтобы остаться собой, а не подопытным кроликом.
Он оглянулся. Пансионат стоял на холме. Из лощины, по которой пробирался Том, его было неплохо видно между кустов. Но думать, чувствовать или как-то иначе тормозить Том не собирался. «Все это придет позднее, — подумал он, — а сейчас…» Он действовал и знал: это единственно правильное решение.
Знакомство, так сказать, произошло очень быстро и спокойно. Том вышагивал по какой-то странной тропке, похожей на звериную, оставив одну деревню сзади, а другую наметив достигнуть вечером, чтобы купить в магазине хлеба. Огурцов он наворовал предыдущим вечером и даже вымыл их в ручье, когда запасал воду в бутылке, оплетенной какой-то соломой. В бутылке когда-то было вино, носить ее за ручку было удобно. К тому же вырезать для нее пробочку из деревяшки было делом полуминты. Этой бутылкой Том гордился как самым важным своим приобретением, хотя, конечно, понимал, что главным в его ситуации был, разумеется, нож.
