— Которого ножом она пырнула? — Освальд прикинул, что встречать в телохранителях девицу ему еще не доводилось.
— То-то и оно, мил человек… — староста помялся, — Что которого ногтями полосанула, значит, тот и помер, Рагул, точно.
Освальд покачал головой. Интересные дела…
— Лекарь наш его посмотрел, когда Рагул уже и не узнавал никого. Разнесло ему шею, как бревно стала, воняла, почернела. Заражение, как бывает, если за крючок невычищенный зацепишься, а на нем кусок угря остался, пузырь там, али еще чего похуже.
— Что произошло дальше?
— Ну так, значитца, то самое, это… колдунствовал аспид морской, да.
— Сразу колдунствовал? И как же вы ничего не сделали то?
— Дык это ж, мастер квестор, не сразу и сообразили, с неделю он тут жил, не иначе.
— И?
— Ну… а как потом та страхолюдина потопила карбасы, тык мы к нему. Первым делом, значитца и сунулись.
— И?!
— А его и след простыл. Ушли по следам пятеро наших, так как из нас, рыбарей-то, значитца, следопыты? Как в Оувесте, ну, той, что жечь пришлось, все началось сызнова, так тогда солдаты с Раруга и прибыли.
— Что началось то? — охотник ощутимо начал злиться. — Мне так никто там, дома, и не рассказал.
— Дак, мастер квестор, как с ума посходили соседи-то. Хорошо, что солдаты как раз пришли, утихомирили их. Ополоумели все, от мала до велика, кидались на всех, кто в деревню заходил. Да и чуть ли не гнили заживо-то, да. Мы ж с ребятишками туда пошли, с солдатами, значитца, на, вспомогнуть.
— Вспомогнуть? — Освальд усмехнулся. — Сколько лодок домой-то пригнали?
— Осподь Мученик с вами, мастер квестор, чтоб мне одних головастиков таскать и сельди не видеть, если вру. Ни одного ялика не взяли, отвел старина Даг…
Скырк поперхнулся, со страхом взглянув на сидевшего напротив человека с неприятной ухмылкой. Охотник только покачал головой. Как не старалась церковь и ее братья, искоренить в памяти старину Дагона здесь, мать Моуриг на западе или Триединую в Вольных городах, но получалось тяжело.
— И?
— Все спалили, мастер… — Cкырк крупно вспотел, понимая, что квестору совершенно наплевать на его промашку. — Все-все, до головешек. Детишек только жалко стало, а куда ж деваться, когда они одного из солдат чуть до смерти не довели?
— Понятно. — Освальд отставил кружку. — Я спать пойду, выезжать поутру. Ребятишек спать отпусти уже, не буду ничего плохого делать, устал.
Разговаривать со старостой было больше не о чем. Спать хотелось еще сильнее, и Освальд решил заняться отладкой своего ловчего «компаса» утром.
